Геннадий Мурзин: Плата за свободу

Мэр продолжил, глядя в глаза полковника.

– Я, знаешь ли, по поводу деятельности на подведомственной мне территории опергруппы УгРо из Екатеринбурга.

Сидорчук уточнил:

– Опергруппа лишь наполовину состоит из варягов. Вторая половина – это наши парни.

Демьяненко пропустил мимо ушей принципиальное, на взгляд Сидорчука, уточнение и продолжил:

– Мне не нравится, что кто-то там уже три месяца что-то «копает», а я все еще не в курсе, в неведении. Может, ты прояснишь, полковник, ситуацию, а? Неловко, знаешь ли. Кое-кто прямо спрашивает: мэр я или не мэр? Я, конечно, понимаю, что за глаза меня называют не иначе, как тряпкой, бесхребетником, безвольным хозяином; что всем за моей спиной фактически заправляет мой первый зам. Пусть даже и есть доля правды, однако ж…

Сидорчук решительно запротестовал. Он осмелился на столько, что прервал хозяина.

– Не наговаривайте на себя! Ваш первый зам без вас – так, пустое место. Не стану кривить душой: деловая хватка у зама крепкая. Зато у вас, Иван Митрофанович, опыт, знание людей, гигантский авторитет. Скажите: разве зря горожане во второй раз вас избрали главой города, а? Да с вами… Да под вашим-то руководством – чего не работать!

– Не преувеличивай. Я свой потенциал хорошо знаю.

– Я говорю правду: с вами народ! А народ не ошибается. Его не так-то просто охмурить разными посулами или краснобайством. Народ чутьем понимает, где свой человек, а который чужак. В подведомственном мне управлении поголовно ваши сторонники.

– А, кстати, Олег Ефремович, руководит операми не тот ли самый, что с год назад, а, может, и побольше, у нас уже работал? Кажется, с прокурором Алексеевым.

– Он самый… Подполковник Фомин. Только тогда над ним был начальник, а теперь…

– Говорили: по его милости у моего первого зама какие-то проблемы были.

– Так точно, – коротко ответил Сидорчук, явно не стремясь вдаваться в подробности, поскольку и у этих стен могут быть «уши».

– Говорят: хорошая он сволочь. Это правда?

– Иван Митрофанович, это уж слишком…

– Считаешь, нет? Ты другого мнения?

– Ну… Может, он и не совсем сволочь…

– Как это «не совсем»?

– Я совершенно с вами согласен, Иван Митрофанович: с ним каши не сваришь. Зануда, каких мало, буквоед. Весь из себя такой правильный, такой правильный, что тошнит. Короче, себе на уме. И все молчком, молчком. Или шуточками отделывается. С ним тяжело. Я закинул было «удочку» в сторону генерала: нельзя ли, говорю, как-нибудь Фомина передвинуть, заменить на другого сыскаря; их немало в главном управлении. Краснов и слушать не стал: с подобными предложениями, говорит, ко мне – ни ногой. Так что с генералом не поспоришь. Решение генерала не обсуждается, а исполняется. К тому же, – Сидорчук понизил голос, – по имеющейся у меня информации, Фомин на дружеской ноге с генералом…

– Красновым?! – от неожиданности воскликнул мэр

– К счастью, не с Красновым, а с генералом Чайковским. Да, не начальник главного управления, а всего лишь один из его замов, но, скрывать не стану: шишка тоже большая.

Демьяненко спросил:

– Как я понял, и ты тоже не в курсе его дел?

– Кого? Генерала Чайковского?

– Нет же, нет, – мэр явно стал нервничать, правда, причину такого его поведения Сидорчук никак не мог понять. – Я про этого… подполковника.

– А… Практически, да.

– Ну, ты даешь! Начальник управления – и не знает, чем занимаются, хотя бы, его подчиненные.

– Во-первых, Иван Митрофанович, тут я ничего поделать не могу: буквально вчера звонил генерал Краснов и потребовал оставить в покое подполковника. Выше головы, как ни старайся, не прыгнешь. Да и время сейчас не то. При демократии не много разбежишься. Она, эта демократия, как путы на моих ногах. Во-вторых, у нас есть неписаное правило: молчит сыскарь, значит, так и надо; значит, есть нечто, о чем он не может говорить даже своему непосредственному начальнику; настанет пора – сам доложит.

– Ну, тогда, извини, брат. Откуда мне знать про ваши вот такие странные порядки?

– Я могу идти?

– Иди-иди, голубчик. Но… Если что, то, будь уж настолько великодушен, поставь меня в известность первым. И так с этим Курдюковым прогремели на всю Россию. Скотина, – Демьяненко зло сплюнул на пол, – прикинулся овечкой тут. Мы с ним как с путным: якшались, за ручку здоровались, похваливали, когда он спонсировал городские мероприятия. Кто мог знать, что под овечьей шкурой скрывается волк?

Сидорчук вновь рискнул возразить мэру.