– Еду, еду, – мне радостно видеть Аленку, я еще не привыкла, что она теперь снова каждый день на работе. Только вчера она вышла после декретного отпуска. Ее малышу исполнилось три года, и хотя в садик его еще не отдают, и бабушка согласна сидеть с любимым внуком, но мама – извольте на работу. Пока Алена сидела с сыном, мы виделись все-таки редко. Конечно, звонили друг другу часто, в гости иногда ходили – на дни рождения или праздники: дружим-то мы давно и крепко несмотря на почти десятилетнюю разницу в возрасте, да и мужья наши вместе работают. Но теперь, когда мы видимся каждый день – это совсем другое дело.
– Место в автобусе занимай, если первая придешь, – кричу я ей вдогонку, и слышу ее радостное далекое «ладно».
Место занимаю я. Как всегда, впрочем. Мне смешно, когда в окошко я вижу, как Алена почти бегом бежит, надеясь занять лучшие места в автобусе, а, вскакивая в него, демонстративно вытаращивает глаза – все уже давно на месте и свободное место только одно – то, которое я заняла для нее.
– Спасибо, дорогая! – она опускается на сидение рядом со мной и без перехода начинает рассказывать последние новости о семье, сыне, муже. Мы болтаем с ней без перерыва всю дорогу. Обсуждаем погоду (удивительно теплый в этом году октябрь, даже странно!), музейные проблемы (завтра открытие выставки, а еще не все готово, и когда только будут доделывать? – ах да, конечно же, нынче ночью, это же известная русская традиция, старая как мир), житейские сплетни (а ты не звонила Олечке? Как ей там, на новом месте, работается, привыкает ли, справляется?) и так далее и тому подобное…. Наши сотрудники слегка посмеиваются над нами – все понимают, что мы просто ужасно соскучились друг без друга, и включаются в обсуждение общих проблем – новый проект просветительского отдела по работе со школьниками прошел в финал фестиваля в Петербурге. Это престижно и всем интересно: как поедут, как выступать будут, чем кто помочь может. Обстановка мирная и веселая. Катя Быстрова, наш сегодняшний гид, показывает водителю, где и как лучше проехать. Все лезут к ней с советами, а она только весело и беззаботно отмахивается. Солнце играет в окнах, в автобусе тепло, даже жарко, а за окном яркий осенний день.
Мальская долина встречает нас неожиданно сильным ветром. Мы стоим на вершине высокого холма, одного из многих, что скрывают ее от случайных глаз. Подобно Кругосветным Горам из сказки, они окружают долину, в центре которой стоит небольшой древний монастырь. Его можно увидеть, только взобравшись на вершину холма и подойдя к самому его краю. Мы на вершине. Мы на краю. Вокруг все так же красиво, ярко, но солнечный теплый день как будто исчезает, уходит, подгоняемый внезапно налетевшим холодным дыханием. Мы замолкаем, застегивая куртки и плащи. И уже не слышно шуток, все какие-то притихшие. Какой-то вопрос крутится у меня в голове, но я никак не могу его сформулировать. Кажется, что вот-вот, еще совсем немного и я пойму, что это, но логическая нить опять ускользает. Я вижу, как Катерина что-то рассказывает, показывая рукой на дальние холмы, поросшие тонкими белоствольными деревцами. Но я не слышу ее, все заглушает шум ветра и сильно отвлекает ускользающая мысль в моей голове. Но вот мы спускаемся в долину. Несколько шагов по крутому спуску – и ветра больше нет, как будто переходишь невидимую границу, отделяющую большой неприветливый мир от уютной сказочной долины, где все тихо и прекрасно, где даже осень похожа на лето, только красок побольше, да гнезда аистов уже пусты. И снова нам становится весело и смешно. Погоди, осень, не налетай так внезапно. Есть еще время погреться на солнышке, есть еще беззаботность и легкость в словах и жестах, есть еще время…
Удивительный это был день. Такой яркий и такой насыщенный впечатлениями, наполненный солнцем и прозрачным воздухом, пронизанный древними легендами Мальского монастыря и милыми шутками сегодняшнего дня. Вечером лежа в кровати, я все вспоминаю и вспоминаю детали ушедшего дня. Хороший день. Удивительно хороший день. Мои глаза слипаются, я хочу спать. Но тревога, ушедшая с первыми утренними лучами солнца и уже, казалось бы, забытая, вдруг взрывается во мне снова с еще большей силой. Я резко открываю глаза. Темно.
Постепенно привыкая к темноте и различая неясные очертания находящихся вокруг меня предметов, я чувствую, как ужас холодной волной накрывает меня. Я в самолете. В упавшем самолете. Мысли беспорядочно мечутся, перебиваемые обрывками воспоминаний, какими-то яркими и бессмысленно красивыми картинками, всплывающими в памяти независимо от моего желания. Усилием воли я стараюсь упорядочить поток всей этой чехарды, но у меня ничего не получается. Более того, я чувствую, как леденеют ноги и кончики пальцев на руках. Удушливый холод распространяется откуда-то из глубин мозга. Каким-то отдельным, отстраненным кусочком своего сознания я отмечаю несоответствие своих ощущений: холод, идущий от головы начинается с ног. Это паника. Я осознаю это внезапно, как будто кто-то произнес ужасные слова вслух четко и внятно, как плохо слышащему или слабоумному. Я не слабоумная. От обиды мозг начинает работать четко, по привычке придумывая с ходу какие-нибудь (все равно какие!) объяснения происходящему. Я сплю, и мне все это снится. Сон мне не нравится, сейчас я ущипну себя и проснусь. Сейчас. С трудом вытаскивая руку из-под чего-то мягкого, но очень тяжелого, я сильно впиваюсь ногтями в свое плечо. Больно. Очень больно. Значит это не сон. Увы! Ладно, тогда это… опять холод. Он поднимается все выше. Спокойно, спокойно. Нужно попробовать встать. Сосредоточившись на этой цели, я перестаю придумывать объяснения происходящему, и только где-то далеко вскользь промелькнуло мимолетное сожаление «а какой был день!».
Читать дальше