Аркадий Кулиненко: Записки пилигрима

– Водки за встречу предлагать не стану, знаю, не будешь пить, – я кивнул, – А домашнего вина? – Я пожал плечами, вино оказалось вкусным, дед спрашивал, я отвечал, в конце встреча не казалась напрасной. Бабушка Вера, после смерти сына, моего отца, прожила недолго, и мой дед Павел, потеряв сына и жену, тоже, возможно, изменил точку зрения на многие вещи. В отличие от меня, он наверное догадывался, что мы видимся в последний раз. Моя рука снова утонула в его руке, руке шофера, прошедшего через Войну. Разве я судья? Я просто внук моего деда.

Нина ждала за воротами, на скамеечке. Несколько человек поехали со мной на могилу отца, я не знал, где он похоронен. Его последнее пристанище было на самом краю кладбища, по сенью деревьев. Мы подошли ближе, и, увидев знакомую фотографию бати за оградкой, я неожиданно для себя, слез сдержать не сумел.

Время катилось к вечеру, я снова переоделся в зеленое, родственники проводили меня до части, я благодарил от души. Одна реальность снова должна была сменить другую. До времени окончания увольнения оставалось минут сорок, ни одной из них я потерять не хотел, поэтому просто устроился в каком-то дворике, на лавочке, неподалеку от ворот полка. Человек, слава Богу, может думать, мечтать, вспоминать, но делать это, безусловно, удобнее вне казенной реальности. На КПП я был минута в минуту.

Весну уже было не победить, и очередной дембель снова стал неизбежен. Видимо поэтому, однажды утром, после подъема, я не нашел на полке свою шапку. Вместо нее там лежала старая, замурзанная, судя по виду, жизнь ее была нелегка. Мои ощущения? Подойдет словосочетание «был ошарашен». Теплилась дурацкая надежда, что ошиблись, вернут, найдут. Все наши вещи были подписаны хлоркой, и даже если фамилию замазать, останется широкая белая полоса, это же так легко… Но никто ничего искать не собирался. Сержант, которому я доложил о подмене, меня же и обвинил, сказав, что я не слежу за своим обмундированием. Пришлось напялить чью-то засаленную ушанку.

Через несколько дней, на утреннем разводе, это такое ежедневное построение на плацу, перед нами появился замкомполка по общим вопросам, подполковник Машин. Он о чем-то говорил, не спеша шагая перед строем, возможно, он заметил на мне эту шапку, потому что в моей, третьей шеренге, она явно выбивалась по цвету и форме, из ряда новеньких шапок моих товарищей, потому что тон подполковника стал отеческим и проникновенным. – Сынки – начал Машин, – Сынки, я знаю, что иногда старослужащие перед демобилизацией забирают у молодых солдат вещи, оставляя взамен свои, если с кем-то из вас такое случилось, скажите, мы разберемся! – Вот она – справедливость! Со всех сторон мне стали шептать ребята – Скажи, скажи! – И в этот момент, наискосок и справа от себя, в первой шеренге я увидел свою шапку. Это был «дедушка», шофер Узла связи. Я физически ощутил, как напряглась его спина и шея, когда он понял, что моя рука поднялась.

– Что у тебя случилось, сынок? – подошел подполковник, я сказал. – Кто командир отделения? – В голосе Машина зазвучал металл, – в чем дело? – Нашего сержанта в этот момент почему-то не было, пришлось отдуваться соседу, – Выяснить и все решить – рокотал Машин. К чему был весь этот спектакль, я не знаю, может подполковник пожалел шофера и так решил его застращать, кто их, этих подполковников разберет. Но к чему это лицемерие?

После развода сержант приказал идти за ним, я терялся в догадках, от «старичков» веяло презрением, его же демонстрировал сержант. Вероятно, я должен был чувствовать себя полным изгоем. Но я, почему-то, им себя не чувствовал. Мы прошли через плац, завернули за угол и оказались… перед дверью полкового военторга. – Деньги есть? – спросил сержант, – есть, – еще ничего не понимая, ответствовал я. – Иди и купи себе шапку -. Я ожидал всего, только не этого. Ай да подполковник, воплощенная справедливость, искренность, забота и все остальные добродетели!

Шапку я купил, и когда вернувшись, рассказал обо всем ребятам, настала наша очередь презирать лицемерных командиров, «старичков», продавших уважение к себе за солдатскую шапку, и круговую поруку.

Но Весна, ребята, главнее подполковников и сержантов. Она наступает и сметает все старое. А еще, Весна не лжет и не лицемерит. С каждым днем прибавлялось света и зелени, прибавлялось уверенности, что учебка все таки закончится микродембелем. Но выяснилось, что это не последняя моя учебка в части.

Оказывается чуть раньше, из полка ушел запрос в сокровенные глубины государства, запрос о возможности моей работы с секретными документами. Ответ был положительным, я получил какую-то категорию допуска, и теперь предстояло освоить курсы шифровальщиков. Эти курсы, совершенно неожиданно для нас, тех, кто попал на них, стали самым приятным временем из всего, что нам пришлось провести в учебке штаба полка.