Анна Горностаева - Рассказы в алфавитном порядке (сборник)

Первое и самое важное: полное отсутствие зависти и алчности – абсолютно нехарактерная для среднестатистического человека особенность. Такое встречается у философов-отшельников, юродивых и фанатиков своей идеи. Но Алена ни то, ни другое и ни третье, а обычная девушка. Как ей удается обходиться без таких важных качеств, да еще при этом добиваться своих целей – ума не приложу.

Второе – это абсолютно искренняя любовь к окружающим людям и бескорыстное желание сотворить добро. Неважно, какое: может быть, шоколадкой поделиться, может – мир спасти. Для нее это, похоже, одно и то же. И она этим занимается с большим удовольствием, не ожидая награды – ни от людей, ни от Бога.

Третье – удивительная увлеченность своим делом, что обязательно находит выражение в особой красоте и одухотворенности. Потому что тот, кто радостно и хорошо что-то делает, всегда очень красив, пусть он хоть чистит кастрюли и моет полы.

Можно продолжать еще, но, по-моему, доказательств ангельской сущности Алены вполне достаточно. Ее возраст, профессию, семейное положение (и далее по списку) умышленно не называю – для ангелов это не имеет принципиального значения. При этом она умудряется быть обычным живым человеком. Возможно, у нее есть какие-нибудь недостатки. Кто знает – вдруг она скверно готовит или боится темноты. А может, не любит мыть посуду. Но это простительно. Ведь с главной своей задачей она справляется успешно – делает мир лучше и чище.

Каким образом? Если бы я знала ответ, то, наверное, написала бы пособие «Как быть ангелом» и прославилась в качестве автора первого учебника по данному направлению. Но я не знаю. А могу судить лишь о внешних проявлениях ангельской деятельности Алены. Она улыбается. Она сопереживает. Она довольна собой и своим окружением. Она разговаривает. Она учит и учится сама. Она придумывает и воплощает в жизнь. Ей интересно жить.

Вот, пожалуй, и все… Получается, что ангелом быть так просто… Или нет?

Ее звали совсем не так. Просто однажды знакомый англичанин прочитал ее имя, написанное по-русски, как если бы оно было на его родном языке. Получилось «Бепа». Ей понравилось – необычно. А она, как любой подросток, хотела быть оригинальной. (Правда, как раз в этом стремлении она не отличалась оригинальностью). С тех пор она иногда так представлялась. Никто не удивлялся – Бепа и Бепа. Каких только имен не придумывают родители для своих любимых чад. В каждом дворе бегают русские дети с экзотическими именами – сопливые Матильды, Брунгильды и Вальтеры. Зигги (он же Зигфрид) дерется в песочнице с Ваффи (Варфоломеем) из-за формочек; в школу шагают Марфы, Феклы, Елисеи и Архимеды. Богдан и Мефодий втихаря курят на перемене, а Лавр и Изольда целуются после уроков. Так что Бепа вполне органично вписалась в эту разношерстную антропонимическую белиберду.

С раннего детства ее имя соседствовало с самыми разными определениями. Так, в младенчестве она была беспроблемная, потому что хорошо кушала, крепко спала и развивалась по учебникам; потом ребенок был охарактеризован как шустрый и опережающий средний уровень. Первоклассницей девочка оказалась способной, но несобранной. Далее Бепу преследовали такие позитивные определения, как: спортивная, перспективная, целеустремленная, артистичная наряду с осторожными оценками: независимая, своенравная и упрямая. Случались и крайне радикальные суждения: говнистая, нахальная, выпендрежная, но Бепа их всерьез не воспринимала.

В подростковом возрасте Бепе понравилось самой подбирать себе характеристики и доказывать свое право на них. Какое-то время ей доставляло удовольствие быть верховодящей, но это скоро приелось. Резко поменяв психологический тип с экстраверта на интроверта, она нашла новое качество, а вместе с ним и новую нишу. Теперь наиболее симпатичным прилагательным, определяющим ее суть, ей казалось слово странная. Такой быть удобно (никто не пристает и не пытается тебя переделать) и романтично. Кроме того, не требуется никаких объяснений или обязательств – что с такой взять? Одно плохо: странной быть не так-то просто. Вот, например, не следовать моде для молодежи – странно. Это берется на вооружение. Но тут вдруг выясняется, что не следовать моде – модно. Это такой новый тренд, из самого парижского Парижа завезенный. И все, как один, перестают следовать моде. А что делать в такой ситуации странным подросткам со своей самоидентификацией? Правильно: влезать в шмотки от Дольче и Габбана и терпеть, пока это сумасшествие не закончится.