Ирина Белояр - Картошка и саксофон. Сборник фантастических рассказов

– Ты отстал от жизни. Всего тринадцать.

– Какая разница, – поморщился мой вербовщик. – Идиотом больше, идиотом меньше.

Рассеянно поглядел в небо и с наигранной небрежностью добавил:

– Если согласишься, мои психи позаботятся о твоих близких.

Торгаш несчастный…

…По-хорошему, мне нужно втянуть щупальца, прийти в себя и набраться сил. А иначе в разных эпохах будут присутствовать в лучшем случае мои фантомы. Рявкни – и развеются. Или одно нежизнеспособное тело на диване в особнячке – город Москва, век двадцать первый…

Конечно, это вопрос времени (тьфу, пропасть!). Очухаюсь – и наполню все свои проекции нормальной плотью. Было бы желание и… тьфу, оно самое.

Но на ответственном посту Стрелочника у меня этого самого не будет…

– Ты не обязан соглашаться. Можешь вернуться на станцию отправки. Иштар ждет тебя. Думай.

– Кто ждет?

– Проводница. Иштар – ее имя, она не помнит.

На станцию отправки? К набору стандартных функций – Рабочая Лошадь, Дойная Корова и далее по списку?.. Как прикажете это понимать? «Лестное предложение» Стрелочника – ультиматум? Либо работаешь со мной, либо – обратно в дурку?.. Так и думал: разводилово тут сплошное. Свободен, но изволь отказаться от свободы ради тринадцати психов. Добровольно-принудительно.

Утешает одно: на самом деле, не тринадцать. Еще есть уроды вроде меня. Которые уныло ползут по своей колее, тянут лямку и считают это жизнью…

Помните слово на букву «м», которым я называюсь? А что делать. Наш путь – одноколейка. Если уж угодил на эту ветку – поздно пить боржом.

– Ладно, отец. Чего думать, когда трясти надо… Валяй, приступай к обучению.

Цепрянец проснулся. Ноги болели. Голова чугунной болванкой грозила продавить изголовье кровати, а заодно и пол. Вплоть до цементной стяжки.

Не открывая глаз, Цепрянец пошарил на тумбочке, извлек пару таблеток из общей кучи и отправил в рот. «Когда-нибудь меня обязательно отравят», – подумал он с надеждой, но потом рассудительно добавил: «А… кому я нужен. Вот раньше…»

Лежа с закрытыми глазами и прислушиваясь к побоищу таблеток с организмом, Цепрянец (Цезарь-Елизавета I-Петр I-Рузвельт-Ярослав Мудрый-Наполеон-Екатерина II-Цицерон) вспоминал вкус былых побед и порох сражений, обижался на судьбу, жалел себя, сетовал на неблагодарных соотечественников.

Он был одним из первых. Он помнил время – двадцать лет назад – когда гигантский, обнесенный колючей проволокой комплекс был отдан под проект гения Клеткина (кодовое название – «Гены древних героев»). Гений Клеткин… Цепрянец хмыкнул. Да, гений в некотором роде. Гений пиара. Гениальный проныра… Цепрянец (тогда его звали иначе) сам был среди тех молодых генетиков, которые методом мозгового штурма разработали и раскрутили многообещающее дело. Большинство из них стали первыми добровольцами, и не всем повезло. Клеткин так и не стал ничего себе вводить, а злые языки утверждали, мол, руководителю проекта не чужды гены академика Лысенко…

Цепрянец почти не помнил своего научного прошлого. Много кем он успел побывать за первые десять лет.

Из тех ребят только двое осталось в нынешнем аппарате: Гиппократ и Авиценна. Правая и левая рука Клеткина. «Точнее, его правое и левое полушарие», – ядовито подумал Цепрянец.

Эксперимент шел себе и шел, комплекс разросся, превратился в город. Были ошибки. Были трагические ошибки. Мы их учитывали и совершенствовали методику испытаний. И все бы ничего, но Клеткину очень хотелось стать царем.

Подогреть рядовой персонал и профанов-добровольцев оказалось сложно, но можно. Сложно было перебороть обычную человеческую инерцию. Зато легко подобрать ключики к группам людей, зная их основные психологические составляющие… началась смута. Сначала на административном уровне. Потом на общегородском. Потом Центр генной инженерии номер один (в простонародье – Клеткинштат) затребовал у правительства статус республики. Случилось это при поддержке ООН: к тому моменту научный персонал и население города включали в себя представителей сорока с лишним стран мира (формально) и практически всех известных мировых культур (в силу генных модификаций).

Началась долгая изнурительная тяжба, осложненная партизанщиной населения, карательными акциями властей, диверсионной деятельностью и тех, и других. Тогда-то в проекте появился закрытый пункт: «Универсальный политик». Двухступенчатый синтез: на первом этапе воспроизводились гены лучших умов человечества, на втором – подбирались необходимые комбинации и подходящий носитель. Наиболее удачной моделью оказался Цепрянец.