Игорь Соколов: Мое волшебное чудовище. Роман

Тьфу ты, сладострастник, – беззлобно сплюнул Иван Матвевич, утирая губы рукавом.

Так о чем речь, может, с кем лечь, – схватил Ивана Матвеевича за бороду Леллямер.

Слушай, я ведь и врезать могу! – рассердился Иван Матвеевич. —

Ну, ну, давай, вмажь мне как следует! – с лукавой смешинкой прищурился Леллямер. – Покажи, батя, как ты ненавидишь нашего брата, еврея.

Да, ну тебя, какой ты к черту еврей! – замахал руками Иван Матвеевич.

А вот и еврей! – засмеялся Леллямер и снова полез целоваться с Иваном Матвеевичем.

Ах ты, жидовская морда! – рассердился Иван Матвеевич и пнул Леллямера ногой в живот.

Леллямер покачнулся и упал в сугроб. И лежал, закрыв глаза, и не вставая.

Неужто убил?! – перекрестился с испугу Иван Матвеевич.

А может и нет! – засмеялся из сугроба Леллямер.

Ах, ты, сукин сын, что ж ты так пугаешь-то, – сплюнул в сердцах Иван Матвеевич.

Да, ладно тебе, батя, – нежно прошептал Леллямер, привстав в сугробе, —мы же тобой пили и к бабам ходили? А ты меня по фэйсу!

Так я тебя и не бил вовсе, – заспорил Иван Матвеевич, – так, толкнул маленько для понимания!

Да, понимание – вещь серьезная, – согласился Леллямер, уже окончательно поднявшись и отряхиваясь от снега.

Так я и говорю, что за это надо выпить! – и дед радостно достал бутыль из-за пазухи.

И не раз выпить! – кивнул Леллямер, доставая тоже из-за пазухи бутыль с водкой.

И еще! – поддержал я их, вытаскивая из своего кармана только кукиш, и все весело рассмеялись.

Ай – да в общагу! – громко скомандовал Леллямер, и мы все вместе пошли в общагу.

А меня туда впустят? – шепнул перед входом в общежитие дед.

Впустят, если дашь письменное обязательство не портить наших студенток! – с задумчивым видом прошептал Леллямер.

Дам! Обязательно дам! – горячо заверил Леллямера Иван Матвеевич.

На вахте в своей старой кроличьей шубе сидела баба Клава, пьющая литрами чай со слоном и до сих пор читающая газету «Правда».

А где у вас тут расписку дают?! – с ходу огорошил ее Иван Матвеевич.

Какую еще расписку?! – насупилась баба Клава.

Ну, чтоб студенток не портить, – объяснил ей Иван Матвеевич.

Ах, ты, старый хрен! – вознегодовала баба Клава, ударяя его по плечу кружкой с чаем, который весь вылился ему на серую куртку и на бороду.

Да, ладно, бабка, я пошутил! – крикнул Иван Матвеевич и бегом припустился за нами с Леллямером вверх по лестнице, и в то время как Леллямер хохотал, я от души сочувствовал Ивану Матвеевичу.

Разве так можно шутить?! – беспокойно щурился Иван Матвеевич на Леллямера, ставя бутылку водки на стол.

Ну, ладно тебе, Матвеевич, ну с кем не бывает! – едва сдерживая себя от смеха, говорил Леллямер, тоже ставя свою бутылку на стол.

Не знаю, с кем там, и чего не бывает, но закуски у нас кот наплакал, – сказал я, доставая из шкафа засохшую корочку хлеба.

Я щас, я мигом! – крикнул Леллямер и убежал.

Вот, черт оглашенный, – пропыхтел Иван Матвеевич усаживаясь за стол и разглядывая этикетки на бутылках.

Иван Матвеевич, а расскажите, что там было в общежитии, когда вы с Леллямером по простыням полезли?!

Эх, паря, – покачал головой Иван Матвеевич, – бабы на тебя бросаются как с голодухи, успевай только одежу сымать, чтоб не порвали!

Неужто там оргии такие устраивают?! – удивился я.

А иногда заберется на тебя какая-нибудь взбешенная целочка, так потом целый час отойти никак не можешь, а бабы на тебя все лезут и лезут, как тараканы, – почесал себе бороду Иван Матвеевич, – отойти все никак не можешь, а тебя все дерут и дерут! Как кота помойного! Хотя должно-то быть все наоборот, это мужики обязаны бабами командовать! Во – как природа людишек извратила, или они ее? Это уж дело философов разбираться, почему это бабы очень на мужиков стали похожи! И почему они и к доменной печи, и в космос бросаются!

И стригутся коротко, и брюки носят! – поддержал я мысль Ивана Матвеевича.

И водку пьют, и курят как мужики! – с досадой поморщился Иван Матвеевич.

И бреются, как мужики! – добавил я.

Эка тебя занесло! – засмеялся Иван Матвеевич.

Ну, ноги свои бреют, – пояснил я.

И что на самом деле бреют? – изумился Иван Матвеевич.

Бреют! Бреют! – засмеялся Леллямер, входящий в комнату с холщовой сумкой и двумя студентками.

Знакомьтесь, это Тоня, а это Соня! – кивнул Леллямер на двух маленьких шатенок в очках, только Тоня была тоньше, а Соня потолще.

Ну-с, выпьем за счастье Муз! – провозгласил Леллямер, доставая из сумки бутылку шампанского, связку колбасы и банку сардин с хлебом.