Вадимир Трусов: Эха – на!

– Здравствуй, ты в баню?

– Да, нет. Я в баню.

– А – а – а. Ну, а я подумал, что ты в баню пошел.

Кстати, Боб имел мужество и признаваться в содеянном. Если уже не отвертеться. Сдавал он, например, доценту Савину экзамен по автоматизированным системам управления. О Савине по институту ходили следующие вирши:

Не знаю, чем было инспирировано сочинение такого четверостишия, поскольку Савин был препод, как препод. Не хуже и не лучше других. И не особо грозен. Возможно, конечно и срывался на кого – нибудь, доводили наверняка, без этого ведь не обходилось. Ну, так или иначе, а стишки гуляли за доцентом из года в год. Боб, вытащив билет, благополучно передрал ответы на вопросы с хорошо приготовленной «шпоры», которую потом сунул, свернув вчетверо, в нагрудный карман пиджака. И вызвался отвечать. Они с экзаменатором довольно мило пообщались по предмету, потом коснулись игры в регби, до которой оба, как выяснилось, были большие охотники, словом, все предвещало Бобу отличную сдачу. И тут Савин неожиданно оборвал на полуслове беседу и поинтересовался: – Ну, ладно, а что это у вас из кармашка торчит? Боб только глаза вниз скосил. Да, из нагрудного кармана предательски кокетливо, точно платок, выглядывала запретная бумаженция. – А это я списывал, Анатолий Алексеевич, – спокойно изрек Боб и вытащил листок на свет божий. За сим он покинул аудиторию, сопровожденный напутствием Савина, явиться послезавтра и сдать экзамен честно – благородно.

На исходе семестра Нечи все – таки нашел в себе силы посетить лабораторию кафедры термодинамики и теплотехники. Он явился на занятия, увязавшись за нашей, у него – то была по расписанию лекция, а сроки уже более, чем поджимали, и Нечи решил форсировать отработку пропущенного учебного времени. Но прежде следовало доходчиво и внятно объяснить преподавателю причины своего длительного отсутствия. И тут Шура выступил во всей своей красе. Войдя в лабораторию, он решительно прошагал к преподавательскому столу и отрапортовал.

– Студент Нечипайло. Явился для отработки лабораторных работ. Отсутствовал на занятиях по причине спортивной травмы, полученной в начале семестра на тренировочном сборе.

Я, если честно, обомлел. Не ожидал я подобного даже от Нечи. Надо же такое придумать! Доцент Артемьев, и это было видно невооруженным глазом, был озадачен не меньше. Он поднял глаза на стоящего почти по стойке смирно орясину и некоторое время мерил его взглядом, явно находясь в некотором замешательстве, что же этому наглецу ответить. Артемьев был мужиком довольно неплохим, не чуждым иронии и чувства юмора. вполне сносно относившимся к раздолбаям, коих ему приходилось просвещать. Разобравшись наконец с собственным смятением, он откинулся на спинку стула, барственным жестом водрузил на нос очки в тонкой оправе, и спросил, смешав в голосе елей и ехидство:

– И каким же видом спорта, коллега, вы изволите столь серьезно заниматься?

Нечи помялся немного и потупив взор скромно произнес:

– Ну, это довольно редкий вид спорта… – и умолк.

– Так все же какой? Уж сделайте одолжение, просветите профана. – Артемьев пытался заглянуть спортсмену в глаза, и его бородка а – ля «всесоюзный староста М. И. Калинин» была нацелена на прогульщика острием клинышка, точно наконечник копья.

– Спорт редкий, элитный… Авиамодельный. – выпалил Нечи, вновь устремив на вопрошавшего почти детский незамутненный взгляд. Мы оцепенели. В жизни никто из нас ничего подобного не придумал бы! Из каких глубин сознания или подсознания вытащил братан эту бредятину?

– И что же? – озадаченно спросил Артемьев. – В данном виде спорта такие тяжелые травмы случаются? Что конкретно с вами произошло?

– Да вот, корда оборвалась и модель в голову прямо спикировала. В больницу пришлось лечь. – Нечи коснулся рукой волос в районе темечка. – Теперь догонять по учёбе придется. Справку в деканат отдал.

Никакой справки, понятно, у него не было и быть не могло. Но наглость, без вариантов, второе счастье. Доцент был настолько ошарашен экстравагантным объяснением, что просто указал Нечи на свободное место, добавив, что о графике отработки они побеседуют после занятия.

Порой Ежи, чувак дотошный и скрупулезный, ополчался докопать заслуженного авиамоделиста каким – нибудь каверзным вопросом, заранее зная ответ и тому имея печатные свидетельства. Однажды он подошел к Нечи держа в руках заложенный пальцем на нужной странице некий справочник и с не без сладенького яда в голосе спросил, мол, а сколько, ты думаешь, старик, стоило американцам изготовление артиллерийского линкора типа «Айова»? Нечи, куривший на кухне у окна, выдержал паузу, многозначительно затянулся парпироской, глянул в окно, и свысока так, одновременно с репликой выпуская дум, обронил, мол, столько – то миллиардов «ихних» зеленых рублей. Ежи в свою очередь ехидно осклабился и даже чуть поклонился в сторону Нечи от предвкушения его фиаско. После чсего озвучил, согласно данным справочника, совершенно иную сумму, и рядом не стоящую с ответом знатока – эксперта. Нечи постоял немного молча, вновь побуравил взглядом оконное стекло, а потом, не прерывая созерцания зимней питерской окраины, произнес поистине академическую фразу: «Ну, это они созвездели. Поспешили. Поэтому и ошиблись». И ушел, оставив оторопевшего Ежи в полной прострации.