Макс был прекрасным парнем. Почему-то у него было три любимые рубашки, которые он менял каждый день по очереди. Как шутка, иногда можно было отсчитывать дни по его рубашкам, система работала как часы. Объяснял он это упорядоченностью и удобством, плюс ко всему рубашки не требовалось часто стирать. В детстве он воспитывался на военных фильмах, где, казалось бы, рассказывается об ужасах смерти и бойни, он же воспринял это как повод для доблести и геройства. Надо сказать, вся эта наивная подростковая романтика осталась в нем и сейчас, только решил он в один момент стать почему-то копом. Знаете, многие из нас в детстве хотели стать солдатами, уйти в полицию, только, мать его, с первыми лобковыми волосами обычно вся эта чертовщина перерастает в нечто более практичное, или даже не практичное, а переосмысленное. Макс же, несмотря на очевидную половозрелость, остался себе верен до конца, и сейчас мы имеем парня, которому уже чуть больше сорока, а, по сути, ребёнка-переростка, который всё так же считает полицию местом для храбрецов и потенциальных героев. В этом стоит отдать ему должное. И, может быть, оно всё так и было бы, если бы в определённый момент что-то не сломалось. Так часто бывает. Вроде бы всё идет как надо, но вдруг что-то ломается. И, кроме как внезапной поломкой, по-другому объяснить это не получается.
Обычно у всех потенциальных защитников чести и справедливости так и бывает. Все объясняется случайной поломкой. Ты живёшь в надеждах, раздумываешь стать музыкантом, футболистом, может, даже банкиром, в конце концов, наверное, стараешься идти к этому, что-то понять, но вдруг «бах!», что-то начинает идти не так, детали механизма заработали не как раньше, ритм стал не тот, да и появился какой-то еле слышный скрежет, который постепенно становится всё громче и громче. И ты понимаешь, что всё стало как-то по-другому. Что ритм, хоть и другой и не такой выразительный, довольно-таки постоянный и уверенный. Да и к скрежету, при всей своей диковинке и очевидных неполадках, можно привыкнуть. Обычно наиболее тупые из нас начинают объяснять всё это таким практичным словом, как взросление, когда, мол, приходит опыт и нам необходимо что-то ритмичное, что-то, якобы, осмысленное, когда предыдущие мечты становятся синонимом слову «детские фантазии». И ты пытаешься что-то кому-то доказать, убедить, но скрежет внутри них, который в разы громче твоего, не позволяет услышать тебя. Самое интересное, что те, кто догадается хотя бы попробовать починить детали, смазать шестерёнки, часто добиваются успеха. Но вы даже представить себе не можете, какому малому количеству людей приходит это в голову.
Про себя могу сказать, что у меня тоже произошла поломка, но в немного другом смысле. В детстве я был ребёнком с довольно банальной ролью неуверенного юнца с большой тягой к знаниям. В старшей школе так случилось, что круг моего общения слегка поменялся, а точнее попросту появился, и, соответственно, моё времяпрепровождение тоже изменилось, и далеко не в лучшую сторону. А когда в один момент стало ясно, что всё зашло слишком уж далеко, было уже поздно, в колледж я не попал, и как-то постепенно пришла мысль, что полицейская академия не такой уж и плохой вариант. Благодаря какой-то давно приобретенной разумности у меня стало что-то получаться. Я не знаю, что было бы, если бы я не дал своей жизни возможность пойти под откос. Но в какой-то момент меня проела ржавчина, вирус, если хотите, называемый современным миром. И при всём желании не заразиться им, в попытках спрятаться и оградиться, вирус оказался настолько сильным, что в итоге просто сломал меня. Безвозвратно.
И вот встретились мы, сошлись на жизненном пути, один исправный, но со слегка неправильно настроенным механизмом, и я, испорченный ржавчиной настолько, что предыдущая настройка уже и не распознается. В кино такие дуэты принято называть «хороший-плохой полицейский». Наш бы я назвал «хороший-никакой полицейский». Не хочу объяснять, почему.
Как только мы зашли в бар и я уже был почти возле стойки, мысленно смакуя следующие несколько глотков, тут же раздался пронзительный звонок. По ощущениям он был как громкий будильник после трёхчасового сна. Вздрогнув и поспешно сняв трубку, даже не глянув на его отправителя, я сразу услышал голос шефа, который без лишних формальностей сказал холодным, безэмоциональным голосом:
– Это снова он.
После услышанного меня как будто ошпарило кипятком. Внешне я остался невозмутим, внутри мой пульс ускорился примерно в тысячу раз. Ощущение было схоже одновременно с сексуальным возбуждением и вестью о смерти близкого человека. Секунд десять побыв в бездвижном состоянии и только после, расслышав какие-то слова шефа, я рванул в машину под удивленный взгляд моего коллеги и, дождавшись его, я поехал по услышанному мной адресу.
Читать дальше