Ульяна Сомина: ГЕРОИ И ГЕРОИНИ

Та руку в ответ протягивать не стала, продолжая грызть яблоко, нарочно громко чавкая. Доев, ответила:

– Я – Соля, а ты, Андрюха, крепись. Мама тебе устроит «струс мозку» [2] Струс мозку (укр.) – сотрясение мозга. . Она такая у нас, боевая.

– Заткнись! – гаркнула, не выдержав, женщина. – Андрей, не обращай на нее внимания, подростковый возраст, юношеский максимализм плюс ревность, – обратилась, сменив тон, к будущему мужу, но затем опять накинулась на дочь: – Ты опять нарядила свои браслеты и цепи. Наказание, а не ребенок!

Соля улыбалась во весь рот. Мама злится, а значит, все идет по плану. На ней сегодня был самый скромный наряд из всех «неформальских», которые имелись у нее. Черная толстовка с надписью «Fuck», рваные джинсы и два браслета с шипами. Ну, еще несколько значков с черепами. Мама одевалась всегда стильно и елегантно и с детства пыталась прививать классический стиль в одежде дочери. Пусть бесится!

– Галчонок, не надо тратить нервы. Соля просто подросток, я тоже был таким. И, кстати, не так уж давно. Это пройдет со временем, а портить отношения не стоит, – успокаивал возлюбленную Андрей, приобняв ее за плечи.

А когда он с девочкой остался наедине, подмигнул ей.

– Я думаю, мы с тобой подружимся.

– А я так не думаю, папочка! – съехидничала Солька.

Они не подружились. К радости Соли и к огорчению Андрея. Соля ему нравилась: живая девчонка с боевым характером, привыкшая протестовать и оспаривать любое мнение матери. Подругами мать и дочь не были. В силу своих характеров. Зато девочка хорошо общалась с отцом и часто бывала у него в гостях. Галина ненавидела эти ее визиты и пыталась запретить дочери общаться с бывшим мужем. Но все ее запреты производили обратный эффект.

Соломия к отчиму относилась с презрением. Мало того, что он был намного младше матери, так еще и стал для той центром вселенной. Постоянно одни и те же разговоры: «Андрюша любит то… Андрюше нравится это…» Никто никогда не интересовался ее мнением, не пытался угодить или подстроиться. Отчим же с самого начала обладал таким правом. Своим присутствием он лишил ее последней надежды на то, что когда-то мать обратит на нее внимание, поймет ее. Теперь единственный, кого женщина могла понять и принять – ненаглядный Андрюша.

Конфликтовала Соля все больше с отчимом, чем с матерью. Она вела активные военные действия, но в ответ на ее протесты, шалости, тот только понимающе улыбался, и от этого девочка злилась еще больше. Андрей всегда шел на примирение, пытался сгладить острые углы, для того, чтобы они стали настоящей дружной семьей.

Девочка пресекала эти благородные порывы и открыто игнорировала совместные походы в кино или поездки на море.

..И рисовала, рисовала, рисовала… Этот период жизни был самым плодотворным в плане творчества. У нее было много идей, образов, которые посещали ее каждую ночь.

Однажды она нарисовала две гвоздики на свежей могилке и обескровленные губы на бледном лице, больше напоминающим маску. Когда-то это было красивое лицо с румянцем на щеках и в еле заметных веснушках. Смерть прикоснулась ко лбу, сгладив морщинки на знакомом лице, и закрыла веки матери уже навсегда.

Болезнь за полгода превратила мать в призрак. Она теперь не кричала, все больше молчала и скользила равнодушным взглядом по обеспокоенным лицам дочери и мужа. Похудела и выглядела до того жалко, что при взгляде на нее, Соля не могла сдержать слез. Дочь любила мать, несмотря ни на что. Оттого, терять родного человека с каждым днем становилось невыносимей. Но время шло, и ее тело постепенно покидала жизнь. Галина уже не боролась, а молча ждала освобождения. Лечение не приносило облегчения, ремиссия так и не наступала.

За нее боролся Андрей. Боролся отчаянно и до конца. Вот только она не верила в свое выздоровление. Где делась та сильная женщина, не пасующая перед обстоятельствами? Исчезла бесследно, оставив после себя лишь обреченную женщину, терпеливо ждущую своего часа.

Теплоты в отношениях дочери и матери не прибавилось. Но протесты и конфликты сошли на нет. Соля сняла свои мрачные наряды и стала обычным подростком.

Когда мать умерла, Соля проплакала всю ночь и на похороны пришла с сухими, но опухшими глазами. Слезы закончились.

Отец подошел к ней и, обняв, сказал:

– Солька, мне так жаль. Сколько тебе пришлось пережить. Я сам до сих пор не могу поверить, что ее нет. Она же бой-баба была, а угасла так быстро.

Соломия промолчала. Что тут скажешь? Это надо чувствовать. Чувствовать потерю всем сердцем и телом. Каждой клеточкой. Боль, которая становится сущностью, застилает глаза белой пеленой и шепчет мерзким голосом: «Ты потеряла ее навсегда».