Ильхам Рагимов - Полночь шаха

Не успел дым рассеяться, а шахский кортеж уже сорвался с места, унося с собой шаха, получившего незначительное ранение в щеку. Кортеж умчался, растворившись в улицах, как растворяется в кустах заяц, счастливо избежавший охотничьей пули.

Движение уже было перекрыто, площадь оцеплена, и случайные прохожие уже не раз пожалели, что оказались в той толчее, – теперь-то им стало известно, что означает оказаться под подозрением полиции в соучастии в заговоре…

Окровавленный труп Фахрарая лежал на асфальте. Фотограф доделал последние снимки. Один из офицеров охраны брезгливо поднял голову убитого за ухо, внимательно посмотрел в его остеклевшие глаза.

– Явный тудеист, – заключил он вслух, а затем, оставив голову в покое, извлек из кармана Фахрарая стопроцентное подтверждение своей догадки – членский билет коммунистической партии Ирана «Туде». Обшаривая карманы, офицер по неосторожности замарал кровью свою белую перчатку. Выругался, пнул труп ногой. «Чертов тудеист! – подумал он. – Из-за этого шакала теперь будут шерстить всю охрану. Опять проверки, дознания…»

И в самом деле, куда подевалась их хваленая бдительность? Как так вышло, что убийца оказался в пяти шагах от шаха? Почему допустили такую оплошность? Непреднамеренно? А может быть, наоборот – с умыслом?… Разве кто-нибудь вспомнит теперь, что они сами стояли под пулями террориста! Только воля провидения помогла им избежать неминуемой гибели! Повернись дело чуть иначе, и рядом с мертвым террористом лежали бы их собственные тела! А то и труп владетеля иранского престола!..

– Забирайте эту падаль, – зло приказал он солдатам. – Уезжаем.

Приручить хищную свору – вот как шахиншах называл необходимость обуздывать гнев… Ему по сану положено хладнокровно относиться и к щедростям судьбы, и к ее ударам. Но в этот час Мохаммеду Резу было не до этикетов великих правителей – смесь ярости, недоумения, страха, злобы одолевали его! Они бурлили в нем и клокотали. Вырвавшаяся наружу, эта смесь способна была бы принести куда больше вреда, нежели пользы. Шах это знал, и потому медлил с вопросом. Он и так не проронил ни слова все это время – пока смывали кровь с лица, пока обрабатывали рану…

Тяжело и громко дыша, шах откинулся на мягкие подушки дивана, расстегнув верхние пуговицы еще не скинутого с себя мундира. Того самого мундира со следами неудавшегося заговора. Промелькнувшая мимоходом мысль на мгновение утешила его: впоследствии этот мундир выставят в Тегеранском офицерском клубе как символ преданности шаха своей стране и его готовности пролить за нее кровь…

Наконец шах заговорил.

– Жду объяснений, – свирепый его взгляд был устремлен в сторону полковника Мухтадира Икрами.

– Мы найдем виновных, Ваше Величество, – побледневшее лицо Икрами выдавало его тревогу, и не только за свое положение, но и за жизнь.

– Один из них мне уже известен, – нарочито вяло, с хрипотцой процедил Пехлеви сквозь зубы.

– Он мертв. Мы застрелили его, – оправдываясь, ответил телохранитель шаха.

– Он меня мало интересует – мертвецы не раскрывают тайн. Я вижу виноватого перед собой, – монарший указательный перст метнулся в сторону Икрами. – Твоя оплошность чуть не лишила Персии своего шаха.

Пехлеви встал с дивана, и голос его стал набирать обороты в такт обвинительной речи:

– Мне нет еще и тридцати, полковник. Я еще не успел произвести на свет наследника престола, и в это проклятое утро все рухнуло бы, будь этот мерзавец немного точен.

…Еще не остудивший его пыл недавний развод с первой женой, дочерью египетского короля Фуада, добавлял гневных ноток в речь Пехлеви. Несмотря на то, что у Мохаммеда и бывшей шахини Фавзийе росла дочь Шахназ, вопрос о прямом наследнике был для него костью в горле. Для Персии необходим был наследник мальчик – за тысячелетия существования различных монарших династий Персии женщины так и не получили права официально наследовать престол великой империи. Чем вызывали явное осуждение английской стороны. Пехлеви, конечно, делали попытки модернизировать свою страну, даже обеспечили женщин равными правами, но назвать дочерей прямыми наследницами персидского трона никак не вязалось с их многовековыми устоями…

Сегодня утром одна шальная пуля могла прекратить ветвь Мохаммеда Реза. Случись так, престол перешел бы к другим его многочисленным родственникам, коих у его отца, основателя династии Реза-шаха, было предостаточно. Да и то при лучшем раскладе для Пехлеви. В худшем – империю ожидало появление новой монаршей фамилии, схожей по рождению с династией Пехлеви. Или же вовсе к упразднению в Иране института монархии в целом. Что и произошло – тридцатью годами позже.