Азад Гасанов: Тамерлан. Война 08.08.08

Да только подозрения мои, пусть мимолетные, не имели основания. Не было во мне дара. Скорее вышел казус – мое либидо сыграло злую шутку. Я возжелал девушку, которая ночевала с другими. Я возжелал так сильно, что затрепетало сердце. Дрожь нервных окончаний стрелами пронзила кончики пальцев, а трепет извилин генерировал ток моих мыслей. Так родились две сцены.

На исходе двух бессонных ночей я раскрыл в себе не дар божий, а зерно затаенной страсти. Это семя пустит побеги, разрастется, заколосится, и однажды колосья осыплются зернами, а зерна со временем взойдут, черт знает, какими всходами!

Когда человек так проникается страстью, что теряет голову, без всякой надежды на исцеление, и так, что за ночь успевает исписать кипу бумаг, притом, что прежде и двух слов связать не мог, такое состояние принято называть любовью.

На исходе двух бессонных ночей я сделал кошмарное открытие: «Я влюбился!»

И вот что я написал, когда признался в этом:

«Он вел своего коня по узкой горной тропе.

В теснине сжимало грудь, и больно было вздохнуть. Он задыхался.

Когда вышел к реке, где та давала крутой изгиб и, вспениваясь белыми гребешками волн, возвышала голос, к нему навстречу вывели толпу. Черных, чумазых оборванцев, глазастых, как таджики. Они испуганно глядели на усталого воина и сиротливо жались друг к другу…»

Когда Кантемир был совсем еще пацан, типа, под стол пешком ходил, у его отца – очень уважаемого в нашем селе человека, – был пес, такой огромный, лохматый волкодав, короче, конкретная собака, можно сказать не волкодав, а людоед. И этот людоед кроме его отца никого больше не признавал, как бешенный на всех кидался. Так кидался, что мимо их дома с целыми штанами невозможно было пройти. Всех пацанов в селе этот сволочь перекусал. Взрослых мужиков даже кусал. Меня один раз – я его душу топтал! – так укусил, что потом из района доктор приезжал – пришивал мне назад откусанное место, а наш ветеринар потом целый месяц мне уколы делал. Короче, отмороженный был пес, такой отмороженный, что даже Кантемира не признавал! Нет, тогда Кантемир, конечно, еще не в авторитете был (я же говорю, под стол пешком ходил), но все-таки он был хозяйский сын, и этот сволочь должен был проявлять к нему хоть маленькое уважение. А он, отмороженный, вместо этого Кантемира даже больше, чем других гонял. Неудобно говорить такое про солидного теперь человека, но, когда Кантемир был маленький, он из-за этого сволоча у себя во дворе не мог пешком ходить – он все время бегал. Когда ему на улицу надо было выйти, он сперва смотрел, где собака. Откроет дверь, высунет голову и смотрит. Если сволочь в будке или где-нибудь гуляет, Кантемир разгонялся и пулей летел через весь двор до калитки. А собака за ним. Еле успевал Кантемир убежать. Я думаю, что он тогда и поставил себе дыхалку, что потом ему очень пригодилось в большом спорте. Назад в дом маленький Кантемир тоже по-человечески не возвращался, всегда через один маневр. Этот сволочь, этот отмороженный, чтобы все знали, был не только людоед и волкодав, он еще и кошкодав был – кошек ненавидел, гад. И вот Кантемир, чтобы домой попасть, ловил сперва где-нибудь какую-нибудь кошку, приносил ее домой и бросал ее через забор. Собака увидит кошку и за ней, а Кантемир в это время пулей в дом. Вот так Кантемир и выкручивался, так и бегал… пока кошки не закончились. За два месяца ни одной в деревне не осталось. И тогда к отцу Кантемира пришел один очень старый и очень уважаемый человек, хаджи (он в Мекку ходил, и Коран читал), и вот этот старый хаджи сказал отцу Кантемира: «Слушай, вася, ты что за человек, ты о чем думаешь? Тебе твоя собака дороже или твой сын? Убей ее, очень тебя прошу. Не сделаешь так, собака всех нас перегрызет, а первым сожрет твоего сына». Но отец Кантемира не послушался, хоть и уважал хаджи. Не стал убивать собаку. И выходит, он ее больше всех уважал. И вот, когда отец отказался сделать то, что сказал хаджи, Кантемиру ничего не оставалось, как сделать это за отца. К тому же деваться ему было некуда – кошки-то все перевелись. И вот как поступил Кантемир. У его отца имелся мотоцикл – он на нем ездил в райцентр. И вот, когда один раз отец оставил мотоцикл на улице возле ворот, Кантемир незаметно слил в ведро бензин и после того, как отец уехал, подманил к себе собаку и, когда она подбежала к воротам, облил ее из ведра. Всю облил от головы до хвоста. Пес, как мокрая курица стал. Шерсть к коже прилипла, и фигура наполовину похудела. Лаять перестал, собака, заскулил и начал нюхать, чем он так воняет. А Кантемир зажег спичку и поджег собаку. И тут, как вахнуло – у-у-вах! Пес подпрыгнул от земли на метр, гавкнул в воздухе и, когда назад приземлился, весь горел уже. Потом как рванул через двор, перепрыгнул через забор, и побежал по селу. Добежал до конца и повернул обратно. И всю дорогу горел, как факел. Так и бегал туда-сюда, туда-сюда, пока не сгорел весь. Все в селе сильно обрадовались. Только отец Кантемира остался недоволен. Он снял ремень и отлупил сына. А на следующий день нового пса привел. Только новый пес был уже не тот, что старый, не лаял и не кусался, а когда видел Кантемира, в будку прятался. А знаете почему? Потому что все в селе, все пацаны и все взрослые, и даже все собаки после того случая сделали один умный вывод: тот, кто на Кантемира лает – плохо кончит, а тот, кто скалит зубы – живьем сгорит!