Анастасия Косташ - Дневник Эммануила Разумовского

Когда я была маленькой, я ничего этого не понимала. Мой мiр начинался с посёлка, откуда вышла моя родня, и заканчивался где-то за гаражами моего двора, за которые каждый вечер заходило солнце. Степенность жизни ассоциировалась с бесконечно тянущейся за горизонт полоской железной дороги, по которой мы с тобой часто ходили к матери на работу. Моей радостью была тёплая летняя зелень, окутывавшая наши дворы, и радостные крики сверстников, увлечённых командной игрой. Однако в душе, где-то глубоко-глубоко, словно впитанная с грудным молоком, жила во мне скорбь и злость за всех обиженных в мiре. Это скользкое, тягучее чувство жажды мести за несправедливость, с которой кучка прохиндеев обокрала мою Родину и довела мой маленький мiр до убогости и нищеты. Мне кажется, что будучи ещё в утробе матери, я чувствовала все веяния того времени, исполненного хитрейших мистификаций и мошеннических комбинаций, спрутом опутавших моё Отечество. Пока я игралась в песочнице и беззаботно носилась по двору с соседскими детьми, уничтожалось былое могущество моей страны, всё то, чем я всегда хотела гордиться. У моего мiра отбирали последнюю надежду на завтра. Круг сжимался. То были годы разрухи и беспредела. До сих пор в памяти ужас, с которым мы, дружелюбные и открытые сердцем дети, прятались от молодых парней, одетых в стиле «punk» и избивавших всякого, кто попадался у них на пути. Это были войны улиц: стенка на стенку, район на район…

А потом грянул дефолт. Деньги превратились в мусор; тогда и рассеялся мираж их материальной ценности, обнажив истинную суть. Рубль обесценился настолько, что мне приходилось покупать самую дешёвую детскую жвачку за две тысячи рублей. Почему так произошло? что стало с народной валютой? куда исчезли миллиарды потом и кровью заработанных коммунистической Россией денег? – эти вопросы тогда меня мало волновали. Но я всегда чувствовала и знала, что нас всех обвели вокруг пальца, с нашим же участием сменив власть и разграбив богатства страны. Не случайно в те времена по телевизору показывали комедийную передачу «Деревня дураков», ставшую видео-карикатурой на всю Россию.

На фоне всего этого шла война на самом конце российского мира, где по неведомым мне причинам соотечественники безжалостно убивали друг друга; то и дело на выпуклом экране нашего советского телевизора взрывались бомбы, стреляли танки, пушки и автоматы, бородатые мужчины отрезали пальцы и головы русским парням в военной форме… И только и было слышно из уст ведущих новостных телепередач: «Чечня», «Грозный», «война», «боевики»… В те годы, классе во втором, я начала писать стихи. Первое произведение было патриотическим и называлось «Москва». Уже тогда я знала, что документирование действительности будет делом моей жизни.

А тогда перед нами разворачивалась трагедия, больше похожая на проигрыш в мировой войне. Пала громадная крепость, защищавшая русских и не только русских людей от финансовых стервятников из-за бугра, и каждый человек, имевший отношение к Советскому Союзу, воспринял это огромное горе как личную драму, как смерть самого близкого человека. Люди, посвящённые в реальное положение дел, оплакивали крушение мощнейшей империи, иные же, легкомысленные, доверчивые и неопытные, живой стеной шли защищать тех, которые, разбрасываясь обещаниями налево и направо, входили в стены Кремля и учебники истории как освободители порабощённых народов. Однако, какими бы репрессиями и пороками не сопровождалась коммунистическая эра в России, большинство россиян с плохо скрываемой паникой ожидало времён ещё более тяжёлых. И этот период в жизни страны, ознаменованный разбившимися надеждами моих соотечественников, их моральной усталостью и страхом перед неизвестностью завтрашнего дня, стал отправной точкой моей осознанной жизни и творчества, зачатки которого вышли из боли за родную землю и хроническую несправедливость мiра. Одновременно с этим, ты учил меня быть несломимой по жизни, хотя сам очень часто грустил вместе со всеми, кто понимал, что происходило на самом деле; эта, по большей части, скорбь лилась тогда с экрана каждого кинескопного телевизора, из уст каждого плёночного магнитофона струилась она то похоронным маршем, то раскатами протестного движения, то откровенно пошлой безвкусицей. Пример того, как поступают хозяева мiра с неугодными, не раз был продемонстрирован в те годы. На равных «убирали» воров в законе и бесстрашных интеллигентов, политиков, военных, работников культуры и искусства… На наших глазах, практически не скрывая своих преступлений, мiровая элита учинила в стране анархию и массовый грабёж. Тогда по научению американских «консультантов», аналогичных тем, что преподают в «Мон Пелегрин», нашими же политиками был принят закон, по которому все полезные ископаемые, добытые из недр российской земли-матушки и поднятые на поверхность, автоматически становились собственностью мiрового правительства. Говорят, несколько лет спустя этот закон был отменён. Но то ли ещё будет… Теперь же видятся мне те годы не более чем подготовкой к этапу окончательного, бесповоротного завоевания и дробления России.