Гульназ Резванова: Зимняя весна. первая книга о любви: наивная

Все эти оговорки «как бы», «если бы», «полагалось» совсем не добавляли Моник уверенности в выбранном ею пути. Пытаясь как-то собрать в голове картинку-план дальнейших действий, Моник прикрыла глаза. Это был проверенный способ остановить гонку мыслей в голове, выстроить их в определенный порядок и отмести пока ненужные. Она мысленно нарисовала пункт №1 и обвела его в кружок – встреча с приемной семьей. Она представила, как видит табличку со своим именем в аэропорту и через мгновение девушку с милой улыбкой. Такой она запомнила на фотографии девушку Катю. Пункт №2. Провал. Ну ладно, дальше можно пропустить и сориентироваться по ходу развития событий. Потом она собирает информацию, пишет отчет, и вот уже последняя картинка в ее плане – отъезд, объятия, обмен адресами. На этой визуализации Моник полегчало. Она почувствовала, что ее начинает клонить ко сну. Мерный звук двигателя самолета и бормотание соседей способствовали этому. Через некоторое время стюардесса в красном шарфе, элегантно перекинутом через плечо, разбудила ее на обед. Нехотя поковырявшись в еде, Моник снова уснула.

Визуализация помогла. Когда Моник проходила по зеленому коридору таможенный контроль в международном аэропорту «Казань», она уже чувствовала себя намного уверенней. Она несколько раз проигрывала в голове, как она будет выходить в зал прилета, элегантно волоча за собой чемоданчик на колесах, как она встряхнет волосами и, увидев, табличку со своим именем, одарит встречающего ее своей фирменной улыбкой чуть исподлобья. Именно той улыбкой, которую она за несколько лет научилась фиксировать перед зеркалом специально для позирования для фотоаппаратов или других важных случаев. После недолгих раздумий она собрала волосы в хвостик, решив, что это придаст ей серьезности.

День был напряженный. Вдобавок к двум изматывающим перелетам, Моник, возможно, впервые столкнулась с кардинально новой обстановкой. Все это совершенно дезориентировало и без того плохо адаптирующуюся к новым условиям девушку. Ноги были уже почти ватные. Желудок начинало подкручивать из-за переживаний и отсутствия нормальной еды. Лицо, несмотря на постоянное увлажнение тоником, стало засаленным и липким. Но визуализация – великое дело. Со стороны Моник представляла себя роскошной, немного небрежной и чуточку отрешенной. Такой и надо было появиться перед приемной семьей.

В аэропорту, к ее превеликой радости, было немноголюдно и тихо. Не было затмилающего слух гула, присущего большим аэропортам. Даже мрачноватый и унылый вид зала прилета показался ей приятным. Она волочила чемодан по серому мраморному полу, ища глазами табличку со своим именем. Взгляд Моник зацепился за круглое, милое лицо со светлыми кудрями, торчащими в разные стороны, сияющими глазами и приветливо растянутыми в улыбке губами. В памяти всплыла фотография Кати, единственной соломинки в полной безнадежной неизвестности. Ее имя на табличке было написано так коряво, что она даже засомневалась, верно ли она истолковала призывные знаки, которые девушка начала подавать, едва встретившись глазами с Моник.

– Добрый вечер! Вы – Катя? – обратилась Моник к кудрявой девушке. Язык общения был выбран английский.

– Да, да. Моник? – с готовностью ответила та. И начала быстро-быстро говорить что-то про радость встречи и прочие приятности, положенные по этикету.

Спустя мгновение из-за спины Кати вырос мужчина с чуть поседевшими усами и протянул руку к чемодану.

– Это мой отец – Владислав Сергеевич, – затараторила Катя, – ты сразу, конечно же, не запомнишь, но ты не переживай. Тебе сейчас все наши имена будут казаться непривычными на слух, но через полгода, я уверена, ты будешь произносить их не хуже, чем мы, – при этих словах она захихикала.

– Папа, знакомься, это Моник, – добавив тону официальности, кивнула в сторону мужчины Катя и тут же пролетепетала что-то, очевидно, на русском.

После ответа отца она перевела его слова Моник. Стандартное приветствие. Разве что очень уж тепло и мягко звучал его голос. Это сразу расположило Моник. Она кивнула головой и улыбнулась в ответ.

– Что же, пойдемте, ты, наверно, ужасно устала! – Катя снова обрушила на Моник поток слов. – Я вообще не представляю, как в один день можно выдержать два перелета. Как подумаю, что мне, я надеюсь, такое тоже предстоит – сразу нервничаю. Как жалко, что нет прямых рейсов между Брюсселем и Казанью!