Сергей Сунгирский - Хищница. Фэнтези

Атон, наконец, понял, что я его разыгрываю, ответил, мне в тон:

– Жаль, что они – такие не надёжные. Я б у тебя их одолжил. Но, где-то зависнуть, и, тем самым, испортить свой послужной список, в самом начале карьеры, мне совершенно не хочется.

…А, если серьёзно, почему на Эйр не возвращаешься?

– …Я так давно её покинул, что… меня там уже никто не ждёт. Моё пребывание здесь я нахожу теперь более уместным и логичным, нежели возвращение туда.

…Между тем, вид у ботаника был какой – то взъерошенный. Это я заметил сразу, как только он вышел из темноты. Что-то его явно беспокоило.

«Ты чем-то встревожен? – спросил его я. – Что тебя заботит?»

– Да! …Пустяки…

И, после небольшой паузы, он, всё же, продолжил: «Понимаешь, Сого, …может это, – просто моя мнительность. Но… не первую ночь я гуляю здесь, в окрестностях лагеря. И мне кажется: кто-то …следит за мной. Кто-то неслышно следует за мною по лесу. Кто-то не спускает с меня глаз. Я никого ни разу не видел. Но …спиной я постоянно чувствую на себе чей-то внимательный, неотступный взгляд.

– За тобой следят? Или тебя …выслеживают? Можешь определённее сказать, по своим ощущениям?

– …Пожалуй… – второе.

– Х-м… Это …пума.

– ?! Кто?

– Хищница. Из семейства кошачьих.

– И …чего же она хочет?! – воскликнул впечатлительный ботаник.

– («Кушать» – чуть было не съязвил я, но сдержался). Видишь-ли, …ты для неё – новое существо, появившееся в её владениях. Вот она и присматривается к тебе. Определяется в своём к тебе отношении.

– А-а… – успокоено протянул Атон. —А я подумал, что за мной уже охотятся аборигены.

– Исключено. Земляне, хоть и находятся ещё на изначальной ступени своей социальной эволюции, но мы для них – боги, сошедшие с небес. Ни у кого, из них, и мысли не возникнет покуситься на божество. Их суеверное благоговение перед нами – лучшая нам гарантия безопасности.

Разговор вскоре …как-то увял. Сидели у костра молча, лишь изредка обмениваясь отдельными фразами. Смотрели на тёмно-зеркальную гладь озера, на звёзды, высыпавшие над сельвой. …Где-то там, в глубинах космоса, наша родная, двенадцатилунная Эйр…

Посидев, для приличия, со мной ещё немного, Атон отправился обратно в лагерь. А я, подождав, когда он отойдёт на некоторое расстояние, подхватил карабин и скрытно двинулся за ним. Ибо про пуму думал я …не совсем то, что сказал ботанику.

Она, конечно, – не самая крупная хищница. Но… – вовсе не самая неопасная. Пума не станет нападать на аборигена-охотника. Поопасается кинуться и на старого Сого. Но в наивном беспечном ботанике, скорее всего, увидела реальную добычу. И теперь методично и терпеливо выслеживает его.

Глаза, в темной чаще, не видели ничего, кроме неясных силуэтов деревьев. Но, снабжённый функцией ночного видения, прицел карабина превращал ночь в день. Прильнув к нему, я водил стволом из стороны в сторону, ища коварную охотницу из семейства кошачьих. Где-то она тут должна быть, рядом…

Вот она! На стволе дерева, склонившегося над тропой, я заметил упругий, напряжённый, как натянутый лук аборигена, её силуэт, уже готовой к прыжку. Ещё миг – и её безупречно белые клыки сомкнутся, в смертоносном броске, на сонной артерии желторотого ботаника.

Я нажал на спуск, опередив её на этот миг.

Вспышка от выстрела на какие-то секунды засветила, ослепила прицел. Я не видел, попал ли. Но, в наступившей после выстрела тишине, было слышно, как что-то, падая, задевает за ветки. А затем – мягкий, приглушённый звук падения чего-то на землю. «Даже упала, по-кошачьи, изящно» – подумал я про неё.

….«Ты чего там развоевался, старик?! – после долгой паузы крикнул издали пришедший в себя ботаник – Приснилось что?!»

– Да так… померещилось.

– У тебя – точно – всё в порядке. Мне, может, вернуться?

– Нет-нет! Всё нормально. Возвращайся в лагерь.

– А, может, со мной пойдёшь?

– Нет. Я остаюсь. Ты иди!

– Ну смотри. Побольше сучьев в костёр накидай! Не так страшно будет!

…Спасибо тебе за совет, милый, самонадеянный Атон…

…Утром я нашёл её на месте падения. Самого страшного, того чего я боялся весь остаток ночи, …не случилось. Транквилизатор, выпущенного мною ночью, заряда не убил её. Но обездвижил, парализовал на всю ночь. И теперь она уже пришла в себя: подняла голову и смотрела на меня осмысленно. Но лапы её ещё не слушались. Подняться на них она ещё не могла. (А ночью, после выстрела, я, больше всего, опасался передоза, который мог её умертвить. Времени, перед выстрелом, установить на дисплее прицела щадящую дозировку у меня ведь не было. И, при нажатии на спуск, автоматика карабина выбрала, по умолчанию, максимально мощную дозу).