Владимир Козлов - Десятка (сборник)

Участковый посмотрел на Валеру.

– Короче, чтоб без шуток, ты понял?

Валера кивнул.

– Сиди здесь и никуда не суйся. А то сам знаешь, что будет.

Участковый взял со стола фуражку, надел и вышел. Хлопнула дверь. На улице завелся милицейский «уазик».

Валера встал со стула, подошел к двери, остановился. В углу стоял черно-белый телевизор, на экране шло «Поле чудес». Три дружинника с облезлыми красными повязками сидели на стульях. Еще на одном стуле стояла бутылка водки, на газете был нарезан хлеб и сало.

– Вы теряете право на ответ, – сказал на экране ведущий. – Переход хода. Вращайте, пожалуйста, барабан.

– Да, ну он, что-то переиграл… – сказал пожилой дружинник с зачесанной на лысину седой прядью, посмотрел на Валеру.

– Садись, пацан, посмотри телевизор.

– Может, ты ему еще водки дашь? – спросил мужик помоложе, курчавый, в свитере под горло.

– Водки не предложу – самим мало. – Пожилой засмеялся. – Ну, Коля, разливай, что осталось.

Третий мужик – невысокий, худой – взял бутылку, разлил по стаканам. Мужики выпили, стали закусывать.

– А что ты такое утворил, а, парень? – спросил пожилой.

Валера не ответил.

– Ну, не хочешь – не говори.

Мужики уставились на экран.

– Вы абсолютно уверены в вашем ответе? – спросил ведущий.

– Абсолютно уверенной быть нельзя, но мне кажется, что… – сказала полная тетка в сиреневом платье.

– Тишина в студии! – крикнул ведущий. – Минутку тишины. А сейчас – правильный ответ. – Он сделал паузу.

Девушка начала открывать буквы.

– Вы, Наталья, абсолютно правы! Вы – победитель суперигры, вы выиграли холодильник!

– Лучше бы машину, – сказал курчавый. – Что это – холодильник… Холодильник у всех есть…

Валера резко вскочил и побежал к двери.

– Э, куда? Стоять! – заорали дружинники.

Валера пробежал мимо почты, повернул к магазину, пересек улицу и вбежал в темный двор трехэтажного старого дома, оттуда – в следующий двор. Крики дружинников сзади затихли. Валера перелез через забор детского сада, пробежал мимо беседок и горок, опять перелез через забор. Он оглянулся по сторонам и быстрым шагом пошел по переулку.

Троллейбус подъезжал к остановке. Валера выскочил из кустов и вбежал в заднюю дверь. Створки закрылись. Троллейбус отъехал. Валера встал в углу задней площадки. Он достал из кармана деньги, пересчитал. Десятка, пять рублей, рубль и еще почти рубль мелочью.

В вагоне электрички было пусто – только старуха с кульками и дядька в шапке-ушанке. Валера лег на дерматиновом, прорезанном в нескольких местах сиденье, натянул шапку низко на глаза.

Валера открыл глаза, пошевелил ногами и руками. Он сидел, скрючившись, на деревянной лавке в зале ожидания маленькой станции. Рядом храпел дядька в ушанке из электрички. У его ног, обутых в кирзовые сапоги, лежал полупустой мешок.

Валера встал, вышел на улицу. На площади перед станицей стоял старый «пазик». За площадью начиналась улица деревянных домов. На голых деревьях за заборами висели яблоки.

Валера обошел здание станции и пошел вдоль полотна железной дороги.

Валера купил в ларьке три пирожка с мясом, съел, не отходя далеко, бросил замасленную бумажку под ноги. Рядом был ларек «звукозапись». Валера подошел. В витрине были выставлены написанные от руки, шариковой ручкой, списки. В ларьке сидел парень лет двадцати пяти, с оспинами и прыщами на щеках.

– Сколько стоят кассеты? – спросил Валера.

– Они так не продаются, только с записью.

– А сколько с записью?

– Десять рублей девяносто минут.

– А когда будет готова запись?

– Дня через три. А что ты хочешь записать?

– Еще не знаю.

– Запиши «Лондон бойс». Ничего темы. Или тебе только наши нравятся?

Из здания станции вышли два милиционера, остановились на ступеньках, оглядели площадь. Валера уткнулся носом в списки, обошел ларек, как будто читая, быстрым шагом пошел прочь.

Валера шел мимо путей, занятых товарными вагонами.

– Э, пацан!

Валера вздрогнул, обернулся. Из открытой двери вагона выглядывал молодой мужик в телогрейке, стриженный налысо.

– Выпить хочешь?

Валера пожал плечами.

– Что ты, как целочка, ломаешься? Залазь!

Валера подошел к вагону, мужик протянул ему руку, помог забраться. В пустом вагоне сидел еще один стриженный налысо, постарше. На расстеленной газете стояли две бутылки водки, лежал нарезанный зельц и черный хлеб.