Александра Тимонова: След черной звезды

– От чего именно? – Лёва поймал себя на мысли, что они никогда не сходили с ума одновременно: если он сам начинал психовать, она становилась хладнокровнее удава, но стоило ей самой сорваться, как он тут же твёрдо вставал на землю и превращался в оплот благоразумия. А Дэни говорила и говорила, словно слова заменяли ей слёзы:

– Да от себя самой в том числе. Такое ощущение, что ложишься в гроб, в котором на уровне глаз вырезано маленькое окошечко, и через это окошечко смотришь на мир. Заколдованный какой-то круг. В своём мирке, как бы он ни был хорош и комфортен, рано или поздно начнёшь задыхаться. А изменить его не так-то просто, и вырваться оттуда – тоже… Короче, помнишь наш диагноз?

Лёва рассмеялся, разряжая тем самым атмосферу. Совсем недавно, в каком-то депрессивно-суицидном разговоре они впервые за долгое время коснулись запретной темы – отсутствия с обеих сторон личной жизни – и сделали вывод, что это не такая уж и мелочь, от которой можно легко отмахнуться… Мелочь. Теперь Лёва с особой силой почувствовал, насколько всё это не мелочь, насколько это важно – найти и не потерять. Пусть это не навсегда, такими словами нельзя швыряться, но сейчас ничего нет важнее. Не потерять. И спасти, как они с Дэни когда-то спасли друг друга. План готов и всем ясно, что надо делать. Лишь бы смелости хватило. У обоих.

Зима началась очень сурово. В последних числах ноября на город обрушились сильные морозы, посыпался снег. Улицы резко опустели. Даже в центре города мало кого можно было встретить по вечерам, кроме счастливых обладателей собственных машин; все остальные торопились как можно скорее добраться домой, укутаться во что-нибудь мягкое и тёплое, и сесть поближе к горячей батарее. Аля стояла на остановке, ждала троллейбус и уже начинала едва ли не вслух ругать всё на свете: мороз минус двадцать, перебои в движении транспорта по выходным, недостаточно тёплую одежду, не спасавшую от пронизывавшего насквозь ветра, пятиклассников, которые сегодня всерьёз её разозлили… Конечно, кричать на детей – это не выход, но Аля ничего не смогла с собой поделать, ей изменило даже привычное хладнокровие, чуть матом на детей не загнула. Впрочем, всё равно осталось доработать этот учебный год, а там – на вольные хлеба, о профессии учителя можно будет забыть, идти хоть оформителем, хоть посуду расписывать, где подрабатывала студенткой, хоть фотографом в ателье. Бобби и так уже ругает на чём свет стоит эти её два года «последипломной практики», и если сначала Аля ещё пыталась возражать ему (или себе), говорила, что это нормально, нужно, полезно, совсем не страшно, то теперь её аргументы иссякли. Среди её одногруппников, что в училище, что в университете, было много ребят, действительно хотевших идти работать учителями рисования и черчения, и пошли люди, и работают, и довольны теперь, хотя работа (точнее, зарплата и атмосфера в коллективе, хотя у художников в этом плане гораздо все веселее и позитивнее) собачья. А были и те, кто не хотел, но идти оказалось больше некуда, и теперь эти не хотевшие срывали на учениках своё зло неудачников… Действительно, получается, что куда ни кинь, всюду клин.

Мороз откровенно зверел, вместе с ним зверел ветер, и эта гремучая смесь насквозь пронизывала и тёплую куртку, и джинсы, и зимние ботинки, а пальцы в тёплых вязаных перчатках просто коченели. Аля глянула на часы: было уже без десяти девять, она торчала тут, на остановке, уже двадцать пять минут. Как же холодно… Стоп! Кто это идёт к остановке, глядя перед собой и словно ничего вокруг не замечая? Пальто, знакомые волосы из-под шапки выглядывают, да и походка – не перепутаешь… ничего себе встреча!

– Дэни, куда торопишься?

– Аля, ты?!

Аля… Дэни… Старшая сестра и младшая сестрёнка – они не называли друг друга иначе ещё два года назад. И ровно два года не виделись, не виделись вообще, с тех самых пор, как Дэни закупорилась в себе и перестала общаться с кем-либо из старой тусовки, кроме Лёвы, а Аля протерла, наконец, глаза и позволила себе поверить, что Бобби смотрит на неё не только как на друга и собутыльника, а также наплевать на то, что он младше больше чем на два года…

– Давно ждёшь рогатых?

– Двадцать… шесть минут уже. Ничего, скоро что-нибудь придёт. А ты откуда идёшь в такое время?

– Из университета, как ни странно. У меня тренировка по «Что? Где? Когда?» была, а потом мы с ребятами в курилке на полчаса заболтались, вот и … Родители и так волноваться будут, а тут ещё и транспорт тормозит! А ты?