Айкен Куатбаева: Герой моего романа

Кирилл на каждый вопрос матери невразумительно мычал. Услышав последний вопрос он невольно пощупал свои бока и подумал, что надо бы все-таки походить опять в бассейн и в тренажерный зал, а то талия зарастает жирком.

– Нет, мам, не голодаю, – нехотя ответил он. – Мам, я зачем тебе деньги высылаю, чтобы ты их на телефонные переговоры переводила? Пиши лучше письма…

– Но ты же не отвечаешь на них, Кириллушка, а я так переживаю за тебя.

– А что ты переживаешь? Я уже восьмой год живу в Москве и все еще жив и здоров, ну, что же ты переживаешь?

– Все думаю и думаю о тебе…

– И что же ты все думаешь и думаешь обо мне? Мам, мне уже почти тридцать лет. Я сам о себе могу подумать. О чем же ты думаешь? Что ты себе нервы мотаешь по пустому?

– Ну, как же по-пустому-то? Я переживаю, что ты до сих пор не женат, что я внуков еще не видела. Я же уже старая, а хотела бы внучков понянчить. Почему же ты не женишься? Твои одноклассники уже давно по двое ребятишек имеют…

– Тебе не надоели одни и те же вопросы? Ты звонишь и задаешь эти вопросы, пишешь мне в письмах об одном и том же, сколько ж можно про одно и то же?

– А ты женись, привези ребетеночка, тогда я не буду тебе задавать эти вопросы.

– Все, мам, пока, рад был тебя слышать, целую, всем привет, – Кирилл хотел было закончить разговор и положить трубку, как мать запричитала громче:

– Погоди, погоди, сыночек, у меня же к тебе просьба. Катюшка наша в Москву хочет ехать поступать в институт. Я тебя очень прошу встретить ее и приютить на несколько дней у себя, пока она в общежитие не устроится.

– О, Господи, какая еще Катюшка?

– Ну, как же, соседка моя, Валина дочь, да знаешь ты ее. Она с детства помогает мне по дому, по хозяйству. Ну, ты что, не помнишь?

– Так, она же маленькая еще. Какой институт?

– Ей уже скоро девятнадцать будет. Она школу еще в прошлом году закончила, только из-за болезни матери осталась работать в поселке, а теперь хочет ехать учиться. Она умная, хорошо закончила школу, много читает.

– Я же ее видел в последний раз, она была совсем соплюхой.

– Сыночек, ты же у меня-то был в последний раз три года назад, поэтому ты ее большой не помнишь. А Катюха в это время в Ленинграде была. Она потом так плакала, что тебя не увидела. Ты что не помнишь, что она влюблена в тебя с детства? Поэтому и бегала ко мне все время. Она такая хорошая девочка, так много для меня сделала. Я тебя очень прошу, хотя бы для начала помоги ей освоиться в Москве, хорошо? А лучше было бы, если бы она пожила у тебя, пока поступит. Она такая хозяйственная, чистоплотная, а как готовит! Она б у тебя все прибрала, да подкормила бы немного, а то ты сильно что-то похудел, – захныкала опять мать.

– Мам, у меня столько работы, столько дел, а ты с какой-то Катюшкой морочишь мне голову. Мне некогда. Пусть сразу едет в институт и устраивается в общежитие.

– Она же никогда в Москве не была, как же она найдет институт-то тот? Сыночек, пожалуйста, не откажи. Как же я ей, да Вале, скажу, что ты не хочешь помочь?

– Только этого мне не хватало… – с досадой в голосе сказал Кирилл, уже окончательно проснувшись. – Ну, хорошо, позвони, как она возьмет билет и узнай в какой институт она собирается поступать, чтобы я ее сразу туда отвез.

– А она уже взяла билет и сегодня ночью поездом выезжает, в Москве будет послезавтра днем, в три часа. Но я тебе все уточню и перезвоню позже. До свидания, Кириллушка, я тебе позвоню… – скороговоркой закончила мать разговор и, чтобы не услышать возражений, быстро повесила трубку.

Кирилл сначала сильно расстроился, а потом, решив так и сделать – с вокзала сразу отвезти непрошеную деревенскую гостью в общежитие и забыть – тут же успокоился. Некоторое время он еще повалялся в кровати, потом встал и направился в ванную. Проходя мимо большой комнаты, он увидел, что Артем в одежде спит на диване. Значит, вчера он сильно напился, что даже не сумел раздеться и лечь в кровать, – подумал Кирилл, успокоившись, что Артем все же дома..

Помывшись и побрившись, Кирилл начал уборку квартиры. Он уже не помнил, когда он превратился в такого чистоплюя, что его самого часто доводит до бешенства. Он совершенно не переносит грязи и неряшливости ни в доме, ни в одежде, ни в еде. Убирается он всегда тщательно. Поверхностной уборки у него никогда не бывает, всегда только генеральная. Он сам ненавидел в себе эту чрезмерную зависимость от чистоты, но уже ничего не мог с собой поделать. Раньше, когда он снимал квартиру, то часто нанимал домработницу. Теперь, в своей квартире ему хотелось все делать самому. Последнюю неделю он совсем не занимался хозяйством из-за сдачи очередного номера своего журнала. Кирилл знал, что уборка займет часа два, потом нужно будет пойти в магазин и загрузить холодильник. И, конечно же, что-нибудь еще приготовить.