Евгения Морозова: Я помню всё…

Во главе стола сидел тот самый офицер, который отбирал девушек для своих развлечений.

– Ну, проходите, русские красавицы! Вы у нас в гостях.

Девушки замерли и с ужасом смотрели на фашистов. Лица у немцев были сытые, раскрасневшиеся от самогона. Это потом они будут у них красные и обмороженные под Москвой и Сталинградом, а пока победа была на их стороне. Советские войска несли огромные потери, на слишком высокую планку подняли в Москве доверие к пакту Молотова-Риббентропа…

Офицеры развлекались и отлично проводили время уже два вечера, третий вечер обещал радости еще больше, сегодня девушек больше, чем в прошлые вечера. Только сейчас Милана увидела в углу комнаты несколько матов из спортзала. И на них пятна крови. Ужас охватил ее, она огромным усилием удержалась на ногах.

Что творилось последние два вечера в этом класс, где еще недавно был кабинет математики, трудно вообще представить, а не то, чтобы быть свидетелем кровавых событий. Никто добровольно не сел с фашистами за стол. Тогда один из офицеров схватил первую попавшуюся девушку и притащил ее к столу. Ее пытались угостить самогоном, но девушка сопротивлялась. Тогда один из немцев взял стакан, а два других держали ее руки. Влить ей в рот полстакана самогона не представляло никакого труда.

С девушками более всего разговаривал и шутил, ему самому так казалось, тот самый офицер, который выбирал девушек из толпы людей. Он улыбался девушке, которой только что влили в рот самогон и сказал ей даже ласково:

– Глупая, чего боишься. Тебе будет приятно, ты расслабишься от самогоночки… Ты что, никогда не пила? Ну, пойдем со мной.

Он встал из-за стола и был такой большой и высокий по сравнению с маленькой хрупкой девушкой. Он не стал долго церемониться, толкнул девушку на спортивный мат, расстегнул брюки и навалился всем телом на несчастную пленницу. Она кричала изо всех сил, но руки ее он успел уже перехватить и держал их в одной своей могучей руке. Девушка визжала так сильно, что ему надоело терпеть, и он влепил ей такой удар в голову, что та потеряла сознание. Фашист был на верху блаженства – он тут хозяин… Девушку он сам перетащил в угол, где она лежала как мертвая, не приходя в сознание. Фашист вернулся к столу, налил себе самогона, закусил салом и вареным яйцом.

А в это время остальные фашисты развлекались с девочками, которые были еще школьницами. Они были еще детьми… Ну, какая же мать родила этого парня, ведь он – русский… Или украинец, говорит на русском чисто. Но, правда, русский на Украине тогда знали все так хорошо, как и украинский. Когда очередной фашист схватил за руку ее Ниночку, Милана бросилась на него как тигрица. Он удивленно спросил:

– Ты чего?

– Это моя дочка, она маленькая еще, не трогай ее.

Один из фашистов так расхохотался, как ему стало весело. И он повернулся к уже знакомому Милане офицеру и крикнул:

– Мыкола, гля! Это мать с дочкой. Обе хотят…

Мыкола подошел и выбрал из оставшихся Наденьку, старшую дочку Миланы. История повторилась. Марина защищала детей, бросаясь на Мыколу. Тому стало вообще весело и забавно.

– О! Так вы тут всей семьей! Отлично! Будете моими девушками весь вечер… О… таких красавиц давно не видел…

В это время одна из девочек укусила расслабившегося фашиста за ухо, он дико заорал. Ухо болталось на кожице, видно, недолго осталось фашисту ходить с двумя ушами. Если останется жив, попросит компенсацию в правительстве вермахта за увечье, полученное на полях боя. Мог ли он простить этой русской дурочке нападение на себя… Не долго думая, офицер схватил пистолет и тут же застрелил девочку. Ее оттащили в угол, где одна на другую кидали изувеченных, израненных девушек. Как на свалке, потому что многие были без сознания, а некоторые стонали и плакали.

Мыкола страшно разозлился и прорычал Милане, которая прижала к себе обеих дочек:

– Какую из них отдашь первой?

Милана уже не помнила себя, она бросилась на здоровенного фашиста, собираясь выцарапать ему глаза.

– Ну ладно, тебе полезно посмотреть, как я буду веселить твоих дочек, – и схватил Ниночку.

Тот фашист, которому откусили ухо, обливаясь кровью, выбежал вон. Надо было найти доктора… Двое других фашистов держали за руки Милану, а Мыкола в это время резвился, превращая ее маленькую дочку в бесформенную кучу костей и мяса. Он дважды нанес ей удар кулаком по голове, и Ниночка потеряла сознание. Милана кричала как раненый зверь:

– Убейте меня, не трогайте детей!