Игорь Агафонов - Картотека Пульсара. Роман. Повесть. Рассказ

Всё! Голова утомилась окончательно. Пить анальгин или не пить? Вот в чём вопрос. Может, так засну?

А, вот ещё история. Трофимыч опять же рассказал. Есть у Фулюгана собачонка – брехливая, жуть (но не пустобрёх). Лукавая проныра и воровка. Что-то она у хозяина своего стибрила и под крыльцо схоронилась, помалкивает. Ну, Фулюган раз вышел, покликал её, другой, третий… и завёлся: «Лялька, стервоза ты этакая! Дом из-за тебя выстудил! Твою-то за ногу, куда девалась?!» Да всё это не так литературно, как я вам докладываю, а с выпуклыми картинками. «Ах ты дрянь блохастая, поди сюда немедленно! В корыте утоплю, бошку оторву! Хахаля нашла! Блудить вздумала, да! Обоим гланды выдеру!..» И так далее. А на другой день приходит к нему соседка Ляля, с нижней улицы, по прямой если – почти насупротив, медсестрой работает в поликлинике, безмужняя… и говорит обиженно: «Фулюган Митрич, зачем вы свою собачку моим именем назвали? У меня вчера гость был… так он, как услышал, так невесть что подумал… едва не помер с испугу: у вас такой голос зычный…» – «Какой я тебе Фулюган! – ответствовал Фулюган. – Сама ты плошка не чищенная. Давай на бутыль, другие метрики выправлю…» Смех, конечно, но… возможно, всё это враньё, поскольку Трофимыч мужик тоже, как уже сказано, своеобычный. На него как найдёт. То ничего-ничего, то вдруг насупится. Или на жену, или на дочь, или на собаку свою – короче, на весь белый свет. Нонче если с тобой в дружбе, то, значит, на других в обиде и все-то их прегрешения тебе обскажет. Но завтра… завтра уже им о тебе донесёт. Кстати, как-то мы с ним соседа-инвалида проведывали, это на горе который, его окна вечером на все стороны светят. И щеночка этот сосед мне сватал, пока мы сидели-выпивали. Но я крепился, отнекивался: всё ж существо живое, кормить, присматривать нужно и всё такое – ответственность, короче. А на обратном пути щенок этот увязался за мной. И давай меня Трофимыч уговаривать: возьми да возьми, вишь, какой, сам за тобой, дескать. Проко-ормишь. А где-то через месяц-полтора мой Тирля пропал (я, как шёл тогда, всё тирлялякал – тирля-ля да тирля-ля, так и нарёк Тирлей). Пошёл искать. И что? Оказывается, Трофимыч его за речку сплавил – тамошнему знакомому. Чем-то, стало быть, уж я ему не потрафил… Ну да ладно, это к слову… нет-нет, я не выражаю, так сказать, ему своё «фэ», поскольку все мы начинены разной требухой. Тем более, о Трофимыче я уже как-то вам рассказывал и ничего плохого даже не подразумевал…

Чуть свет заваливается Фулюган в драной шапке и фуфайке с ватными клочьями из прорех, и – почему-то – с топором в руке. Его пришибленно-заискивающий вид мог обозначать лишь глубочайшее похмелье. И голос хрипло-жалостливый подтверждал:

– Выручай, браток.

– А чего с топором-то, казак? Для пущей важности? – И гляжу: топор-то вроде мой. Или я подарил ему?.. С чего бы? Не помню. Надо в сарае поглядеть, а то чёрт его знает… Хотя нет: лисица у норы своей курятника не зорит.

Фулюган тоже посмотрел на топор, чуть ли не к глазам поднёс остриё, как впервые увидал, и спрятал его за спину.

– Хотел вот пол доколотить, но не могу, мочи нет. Выручай, Паш. Правда, сил никаких.

– И где ж ты так набрался? И фигли не со мной?

– Извини, брат, не свой кошт заглатывал. О-о-о! Жадность гада обуяла… – Обессилено опустившись на табурет, Фулюган приставил топор к стене ручкой, сник плечами, подбородком в грудь упёрся.

И я с трудом встаю на колени, достаю из-под дивана эн-зэ.

– А может, чайку вольёшь в себя?

Фулюган тихо застонал, но ответил всё ж опрятно:

– Нет, по чаю не скучаю.

Первая прошла в молчании, после второй Фулюган зашевелился, поморгал, отщипнул корочку хлеба. После третьей блеснул одним глазом, второй прищурил, и физия сделалась ехидной. И начинается разговор.

– Включи телевизор, что ль.

– Да ну его, – но включаю. Показывали очередную политическую тусовку. Фулюган пару минут глазеет в экран молча, потом с силой хлопает себя по колену и раздражённо:

– Вот, – говорит убеждённо, – кого в президенты надо! Молодой, рослый, курчавый… Э-эх!

– Думаешь?

– А чего? Ты против?

– Как сказать… Про него нехорошо отзываются.

Фулюган прищурил один глаз:

– Чего? Ну-к сказывай давай!

– А чего встопорщился? В лоб засветишь? Читал где-то, читал, не сам придумал: когда решали вопрос, там – наверху, чего делать с парламентом и его защитниками, он, значит, первым закричал мордатому нашему, чтоб изничтожить всех и поскорее.

– Врут всё, небось, – Фулюган опять уставился в телевизор и через некоторое время сказал, но уже без прежнего азарта. – Любят у нас навести поклёп.