Алла Массорова - Любовь с особым цинизмом

– Не ругайте, она хорошая – отвечала я за неё, всхлипывая, но он, по-моему, меня не слышал. Когда мы зашли во двор, он на мгновение остановился, показал рукой в сторону темной возвышавшейся громады, потом повернулся к светившейся распахнутой двери и спросил скорее сам у себя:

– Может в дом? Да тут вот и банька как раз… А? Давайте я вот тут вас посажу, а потом уж… – и мы зашли туда, где ярко горел свет. Он усадил меня на лавку, и тут же выскочил в темноту двора со словами:

– Вы тут это… Я сейчас ворота того… и эту на цепь посажу! Как это я забыл! А она вишь, через забор сиганула!

– Как хорошо, что она сиганула, – пробормотала я, щурясь от яркого света – страшно подумать, чтобы стало, если б она на цепи была… – он меня, конечно уже не слышал, где-то во дворе он гремел воротами, опять ругал мою спасительницу, а я только сейчас поняла, как мне было страшно. Глаза наполнились пекучими слезами, нос тут же отказался дышать, из него тоже потекло, и я оглянулась вокруг в поисках салфетки или чего-то более подходящего. Рядом стоял стол, накрытый цветастой скатертью, на нём – ноутбук, сигареты, пепельница, тарелка с нарезкой, электрический чайник и большая пузатая кружка. А салфеток никаких не было. В углу – огромный резной буфет, но глянув на свои грязные руки, я не решилась трогать его изящные ящики и дверки. Придёт хозяин – потом у него салфеток спрошу, да и умыться сперва не мешало бы. Я вытащила из кармана мокрых джинсов зажигалку, но добиться от неё огня мне не удалось. Жаль… Сигаретку бы хорошо сейчас… А пока можно чаю выпить, для успокоения… Я отпила из кружки и ощутила явственный алкогольный привкус. Впрочем, было вкусно, похоже на глинтвейн. И на самом деле успокаивало. Когда он вернулся, я эту его большую кружку уже почти всю и выпила. И почти успокоилась. Если бы помыться и переодеться – так и совсем хорошо было бы. Он прикрыл за собой двери, и положил на лавку нечто мокрое:

– Вот, я Ваш шарф там нашел, извините, что Ханна вас так напугала- он сел на табурет напротив меня.

– Это не мой шарф – ответила я.

– Вы не подумайте, я заплачу сколько скажете, я ж понимаю, раз такое дело.

– Ничего Вы не понимаете, и совсем это не она – покачала я головой, всхлипнула и попыталась улыбнуться.

– Да чего ж не понять! Это вы же кричали… Ну раз собака напала – перебил он меня.

– Да это не она напала! Она как раз прогнала того, кто напал! – возразила я.

– Но как же, я ж видел! – удивился он.

– Зажигалка есть у вас? – спросила я, понимая, что сейчас придётся долго рассказывать.

– Что? В смысле? – не сразу понял он.

– Курить здесь можно?

– А, это! Да, конечно – он, похлопав по карманам вытащил спички, подвинул поближе ко мне сигареты и пепельницу, когда я сунула в рот сигарету и протянула руку за спичками, он качнул головой.

– Давайте я вам… – поднёс зажжённую спичку и пояснил – у вас руки грязные, да и это вот всё – умыться бы вам. Он тоже закурил и продолжил – у меня банька тут, я вот… поэтому, Вы извините – и показал на свой грязный халат. Я глянула и засмеялась:

– Извините, это, наверное, нервы – но это и в самом деле было комично: мужчина по всему видать солидный, седина уже вовсю пробивается, бородка такая профессорская, очёчки криво сидят, но видимо стильные, одет в перепачканый банный халат, обут в кроссовки на босу волосату ногу – сидит извиняется перед грязной незнакомой женщиной, бомжового вида, которая к тому же этот его халат и выпачкала. И заметив, что мой нервный смех его смутил продолжила – Это я должна извиниться за своё это всё! На меня вот только что напал здесь…этот! – весь ужас произошедшего опять встал перед моими глазами, губы мои задрожали, глаза защипало от слёз и пришлось голову поднять повыше, чтоб они опять не полились ручьём и дышать глубоко. Дышать выходило плохо – получались прерывистые всхлипы – Я… Я кричала, и никто… никто не слышал!

– Ну, я может не сразу услышал, вы извините, там в парилке не очень-то слышно – виновато сказал он, показывая на обшитую деревом дверь на соседней стене, – А как услышал, так я сразу халат набросил и побежал. Так, а что там было то?

– Я шла домой… а потом шаги сзади… и потом напал этот… я потом лучше расскажу – махнула я рукой и сделала глубокую затяжку – наконец мне удалось справиться, проглотить противный комок в горле, и уже почти спокойно я сказала – И ваша собака меня спасла, как её зовут, хоть?

– Ханна. А меня – Роман Викторович. Бурков. – сказала он и протянул руку.