Владилен Елеонский: Новый Айвенго. Рапира спасает

Подав дымящееся мясо, Сафонов покосился на отца.

– Между прочим, Николай, к нам цыгане просятся. Дед какой-то и девушка. Вымокли до нитки. У деда колено опухло, идти не может. Просят дождь переждать под навесом.

– Только цыган нам здесь хватало!

– Как вам не стыдно, Николай Петрович!

Елена укоризненно посмотрела на отца. Тот лишь раздражённо махнул рукой. Мол, делай, что хочешь!

– Сафонов, какой ещё навес? Пусть они скорее сюда заходят. Дождь-то какой хлещет! Будем поить их горячим чаем и угощать сытным обедом. У тебя же там сало есть, колбасы, салат. Тащи всё сюда.

– Я понял, Елена Васильевна. Сделаем.

Лобанов как-то странно посерел. Его лицо приняло такой вид, словно Елена предложила пустить к столу двух крыс с мусорной свалки.

Батюшка также, кажется, был не в восторге от неожиданных сотрапезников. Однако борода скрывала его лицо, и сложно было различить истинное отношение. Вполне возможно, что моё впечатление о его неудовольствии было ошибочным.

Нетрудно догадаться, кто в следующую минуту вошёл на террасу. Дядя Миша и Ляля был мокрыми с головы до пят, они выглядели уставшими и продрогшими. Чёрные мокрые волосы свисали со лба сосульками у обоих. Ляля поддерживала обмякшего деда за локоть.

Отец мрачно посмотрел на незваных пришельцев, но их вид был настолько жалок, что он смягчился, а, возможно, он просто не желал лишний раз расстраивать Елену. Лобанов презрительно отвернулся и сунул в рот жирный пахучий кусок запечённого мяса.

Отец посмотрел на Сафонова.

– Дай им наши старые халаты, а их одежду развесь в сушилке. Потом веди их сюда, к столу, пить горячий чай с медом и есть шашлык.

Сафонов увёл цыган, а Елена вновь с интересом посмотрела на строгого Лобанова.

– Так вы фехтовальщик?

– Хороший, между прочим, фехтовальщик, – сказал за Лобанова отец Григорий. – Игорь Лобанов! Неужели не слышали? Бросил спортивную карьеру после досадного инцидента в Праге на чемпионате Европы. Как видно, покровители Алексея Несмеянова купили судей.

– О, Боже мой, так чемпионом Европы стал Алексей Несмеянов? Вы его знаете?

Лобанов окинул не на шутку оживившуюся Елену насмешливым взглядом из-под своих густых тёмных бровей.

– Да, милая девушка, знаю. Мне ли его не знать! Ушлый тип. Ни одной схватки он не выиграл по правилам. Вот так у нас становятся чемпионами!

– Неправда, – не выдержав, сипло сказал я, и все с удивлением повернулись в мою сторону, – вы, Лобанов, говорите неправду. Победа Несмеянова была честной, но именно вы затеяли интригу с оспариванием очевидных результатов.

– Ты чего, геолог? Из какой норы вылез, крот?

– Я, – любитель фехтования и страстный болельщик, – был на тех соревнованиях в Праге. Несмеянов так незаметно и ловко уколол вас, что вы споткнулись и рухнули на помост. Забыли?

Лицо Елены озарилось радостным светом. Отец посмотрел на неё и недовольно поморщился.

Лобанов, как будто мгновенно уловил настроение отца. Он громко рассмеялся и презрительно махнул длинной жилистой рукой в мою сторону.

– Чего слушать какого-то замшелого геолога? Ты, парень, ага, Очнись-ка, давай-ка, Под Томском тайга, И вшивая лайка, Вонючая крага, Геолога пайка. Великая Прага? Нет, в поле фуфайка! Ты, парень, ага, Утрись-ка давай-ка И в путь поднимайся, Вставай-ка, вставай-ка…

– Зачем вы обижаете человека? Что с того, что он геолог? Вы так говорите, как будто геологом быть позорно. Как вам не стыдно? Я знаю Алексея Несмеянова, и я знаю, что он…

– Лена, брось! Позови-ка лучше, пожалуйста, Шамбу. Пусть он направит разговор в другое русло. Что вы, в самом деле?

– Хорошо, Николай Петрович, как скажете.

Елена поджала побелевшие губы и повиновалась беспрекословно. Она тихо удалилась. Лобанов украдкой проводил её странным тягучим взглядом, он как будто хотел ощупать глазами её тело под блузкой и брюками.

Вскоре в комнату ввалился Иван Шамба. С его приходом, конечно, стало намного веселее.

Он, как видно, спал, без того полное лицо выглядело ещё полнее, но сонный вид не помешал ему привычно взять бразды застольного разговора в более надёжные руки. Пухленький, как колобок, со смешной плешью посреди густой курчавой шевелюры Иван сыпал шутками-прибаутками направо и налево, рассказывал по поводу и без повода анекдоты, сопровождая рассказ мастерской мимикой и точной интонацией голоса.