Ольга Сафонова - Лёлька. Несколько глав из ненаписанной повести для детей и родителей

© Сафонова О. В.,2016

© Издательство «Прометей», 2016

Автор этой книжки по одной из своих профессий – практический психолог. И эти рассказы не выдуманы. Лёлька родилась в Москве, но в два месяца (или чуть раньше) её первый – но не последний! – раз вывезли на Урал. И все эти истории действительно с ней случались. Ну, вот, случалось с ней такое всякое-разное – весёлое и грустное, приятное и не очень… Словом, вся кое-разное. Но очень-очень важное. Для неё.

Это рассказы для детей и взрослых. Почему для детей? А просто чтобы они знали, что всякое-разное случается не только с ними, что это всякое-разное можно и нужно пережить, передумать – и жить дальше. Но уже с новым опытом. А опыт тоже бывает всяким-разным. Но, как говорят в науке, и отрицательный результат – это тоже результат. Ведь дело не в том, чтобы не совершать в жизни ошибок, а чтобы не совершать ОДНИ И ТЕ ЖЕ ошибки. А иногда можно учиться и на чужих ошибках. Да хоть бы и на Лёлькиных! На чужих даже лучше…

Но эти рассказы не только и не столько о Лёлькиных ошибках, а именно о всяком-разном, что было у неё в жизни. Просто, вот у неё было так. А у вас как – было такое? Или похожее? И как вы с этим справлялись? Вспомните! Ведь вы тоже когда-то станете взрослыми и можете забыть, как были детьми…

Поэтому эти рассказы и для взрослых. Ведь мир детей и мир взрослых – это совсем разные миры! Они могут находиться рядом, соприкасаться, совмещаться, проникать друг в друга… Но в мире детей жарче солнце, ярче краски, выше дома и деревья, а небо – ближе. Там радость – радостнее, горе – горше, а обиды – обиднее, хотя неприятности и забываются быстрее… Но то, что для взрослого – мелочь, не стоящая внимания, для ребёнка может стать тем, что наложит отпечаток на всю его жизнь, в том числе и взрослую. Мне очень бы хотелось, чтобы взрослые смотрели на всякое-разное, что происходит с их детьми, не своими нынешними взрослыми глазами, со своим взрослым опытом, а глазами ребёнка – чтобы увидеть то, что видит ребёнок, почувствовать то, что чувствует ребёнок. Как он чувствует… Чтобы понять. И помочь. И, может быть, на свете станет больше счастливых людей.

Ведь, как сказал герой фильма «Доживём до понедельника» юный поэт Гена, счастье – это когда тебя понимают.

Лёлька пришла в этот мир июньским полднем. Может быть, поэтому у неё глаза небесных цветов. Именно цветов, а не цвета: небесно-голубые, лазурно-голубые, бирюзовые – это как у папы. А как у мамы – серо-голубые и даже серо-фиолетовые, как грозовые и снеговые тучи.

Впрочем, это всё проявилось потом, а когда Лёлька родилась, она была огненно-рыжей с чёрными глазами и синими белками – во всяком случае, так утверждала Женя. Она была старше на девять с лишним лет, и на время рождения Лёльки её отправили в пионерский лагерь. А потом поставили перед фактом: «Вот, теперь у тебя есть сестричка Лёлечка!» Что при этом подумала Женя – неизвестно, но всю оставшуюся жизнь она испытывала к Лёльке противоречивые чувства… До сих пор.

С самого рождения Лёлька шла против правил. Когда её в первый раз собрались купать – в цинковой ванночке с тёплой водой плавал градусник в деревянной оправе, а сама Лёлька лежала медузкой на маминой ладони, как и положено в десятидневном возрасте, – она вдруг упёрлась нижними щупальцами (то бишь ножками!) в дно ванночки и затопала ими. По крайней мере, именно так показалось перепуганной маме, которая точно знала, что детям в таком возрасте ЭТОГО не положено. Причём, сама Лёлька явно пыталась повернуть головку и посмотреть на маму: дескать, ну как? – что было и вовсе НЕВОЗМОЖНО! Именно так и сказала старая педиатрша, когда мама, в срочном порядке отменив купание, притащила к ней Лёльку. При этом врачиха не пожелала на неё даже глянуть: этого не может быть, потому что не может быть никогда! И нечего морочить голову уважаемым людям.

Первое Лёлькино слово было не «мама», а «папа». Впрочем, в семьях военных это обычное дело – короля играет свита: вот когда папа приедет, когда папа вернётся, когда папа будет дома, а вот папа бы никогда, а папа… папа… папа… И если достаточно долго повторять: «Па-па-па-па-па-па!..» – то папа приезжает, возвращается – в колючей шинели с блестящими пуговицами, которые почему-то не отрываются, даже если их как следует тянуть и крутить, в кожаных ремнях с коричневой сумкой с красивым и непонятным названием «планшет», пахнущий машинным маслом, металлом, дымом, и вообще – папой. Мама пахла по-другому – мамой…