Лана Хомякова: Если бы не я. И жили они долго, счастливо и далеко друг от друга

И тая под горячими губами Андрея, Ева испытывала исключительно удовольствие без намёка ни то что на муки совести, даже на её немое присутствие. В ней, как в тринадцатилетнем подростке, проснулась тяга к запретному, хотя в своём отрочестве Ева вела безупречный образ жизни. И сейчас она не могла себя поругать за безнравственное поведение, ибо целоваться, зная, что тебе потом за это оторвут голову, удивительно здорово.

А ведь Еве очень повезло с бурей страстей, которая внезапно ворвалась в её однообразную и приевшуюся жизнь. Друг, числившийся в списке контактов в социальной сети, и с которым она не обменялась ни одним сообщением, неожиданно предстал перед ней семь дней назад, спустя три года с их последней встречи.

Лето выдалось жарким. Смог от горящих торфяников, сгустившийся над Москвой и соседними по отношению к Тульской областями в августе перестал доставлять неприятности бедолагам, которым так и не удалось выбраться из города ни к морю, ни к горам, ни к прочим объектам туризма как в России, так и за её пределами. За это Ева тихонько возненавидела Глеба, который подрядился представлять свой факультет в приёмной комиссии вуза, а потому не мог рассчитывать на отпуск летом.

Ева купила себе на распродаже летний сарафан, превосходно подчёркивающий красоту её лица и великолепие тела, и устроилась в кафе в торговом центре, сетуя на то, что лето кончается, и в этом году обновку надеть не удастся, так как буквально через неделю температура опустится до пятнадцати градусов по Цельсию, что характерно для середины августа в Туле. Она пила безалкогольный мохито и смотрела на панораму центра города, и при этом возникало желание свалить из этой провинции раз и навсегда.

К ней со спины подкрался видный молодой человек, закрыл своими огромными ладонями ей пол-лица и прошептал банальнейшую фразу таким голосом, от которого у неё внутри всё перевернулось, поскольку в его тембре было что-то цепляющее, истинно мужское:

– Угадай кто.

– Моя эротическая фантазия, – Ева не припоминала, чтобы у кого-то из её знакомых был такой голос с хрипотцой, поэтому осмелилась сделать комплимент незнакомцу.

– Ты как всегда! – рассмеялся он. – Испорченная девчонка!

Тут-то её осенило, хотя она отказывалась верить своей догадке.

– Воронцов?! Неужели ты?

Андрей убрал свои руки с её лица, она быстро обернулась и увидела его во всей красе. Сцена выглядела постановочной, хотя реалистичности передаваемых лицами молодых людей эмоций Голливуд всё-таки позавидовал бы. В окна кафе било солнце. Она сидела за своим столиком одна, безумно красивая и печальная. Её что-то тревожило, и даже по-летнему тёплое солнце не проливало света в её душу. Тут появляется он, уверенный в себе настолько, насколько может быть уверенным в себе молодой высокий парень с обаятельным лицом и шрамом на щеке, имеющим загадочную природу происхождения. Он сразу увидел её и с несвойственной крупным людям лёгкостью подошёл к ней, чтобы она пока не заметила его. Они давно знакомы, но долго не виделись. Он закрыл ей глаза. Они обменялись парой фраз, и вот она обернулась. Идеальное совпадение места, времени и действующих лиц, чтобы им обоим зажгла сердца влюблённость.

Всё так, правда, гармоничности было отведено всего мгновение.

– Как я погляжу, тебя таки шарахнуло током, и ты сменил отвёртку на спортзал! – это был комплимент, чуть завуалированный, но от грубиянки Евы вообще сложно услышать похвалу.

– Ты тоже похорошела. Куда же делись плечи? – как бы невзначай заметил Андрей.

– Убью, – сквозь зубы проговорила Ева.

Ева с шести до шестнадцати лет занималась плаванием, и половина её жизни проходила в бассейне. Когда ей стукнуло шестнадцать, у неё внезапно открылись глаза на свою фигуру. Юная девушка заметила, что в ширине плеч опережает нескольких своих одноклассников, и, боясь казаться мужеподобной, в борьбе за женственную фигуру бросила плавание. Теперь у неё была отличная физическая форма, хотя из-за прекращения нагрузок в бассейне она стала выглядеть намного женственнее.

Андрей знал, почему Ева завязала с большим спортом, причём сам догадался, так как бывшая пловчиха предпочла бы отрезать себе язык, нежели поделиться с кем-нибудь правдой о своих комплексах, которые убили в ней спортсменку. Временами она очень злилась на Воронцова, за то, что он со свойственным ему везением угадывает истинные мотивы её поступков, а иногда обожала его за это, так как с ним чувствовала лёгкость, непринуждённость и могла говорить, не подбирая правильные слова. Бывало, Ева его обижала, бывало, он её обижал, но они всегда быстро прощали друг друга, потому что оба знали: в их дружбе есть что-то особенное, чего никогда не будет в общении с другими людьми.