Роман Булгар - Обрученные судьбой. Книга вторая. На переломе

– Рэм, ну, что с тобой?

Теперь сомнений, вернее, путей для бегства не оставалось, и парень начал медленно поворачиваться.

– Ты? – Рэм, как ни старался, скрыть свое изумление он не смог.

– Я, как видишь… – ликующе выдохнула сероглазая красавица.

Женское лицо сияло и красноречивее всех слов свидетельствовало о том, что, по крайней мере, она их встрече несказанно рада.

– Ты… как тут оказалась?

– Рэм, я здесь живу. Здравствуй, Рэм. Я рада тебя видеть.

Внутри у мужчины крупно колотило, он, скрывая все свое волнение, суховато произнес:

– Здравствуй, Рина.

– Ты, я вижу, не рад нашей встрече? – красавица моргнула.

На лице у Марины появилась недоуменно обидчивая улыбка. Она покраснела, и он, не желая обижать ее, поспешил исправить ситуацию:

– Нет, Рина, я рад. Просто я никак не могу прийти в себя. Я рад видеть тебя. Безумно рад.

– Пойдем со мной, – она потянула его за собой. – Идем же, идем…

Послушно повиновался, увлекаемый ее уверенной настойчивостью, и только, когда они поднимались по лестнице, он запоздало спросил:

– Куда мы идем?

– Потом. Потом ты все сам поймешь.

Входная дверь за ними захлопнулась. Ее губы потянулись навстречу его лицу. Он отступил от нее на шаг назад и уперся спиной в стенку.

Прикрыв глаза, Рэм грустно усмехнулся. Вот он и сам, сам по своей собственной глупости угодил в западню. Так просто теперь из ее рук не вырваться. Ни за что не вырваться. Но хочет ли этого он сам? Вырваться и уйти? Трудно признаться даже самому себе. Настолько Марина своим появлением все запутала, перекрутила в противоречивый жгут…

Тонкие женские пальцы нежно и ласково дотронулись до его лица. Рэм вздрогнул, ибо неожиданно и ошеломляюще остро подействовали на него ее прохладные прикосновения. Они зажгли в нем огонь желания.

– Не надо, Рина, – на его лице проступили муки внутренней борьбы. – Я не могу. Я женат.

– Один поцелуй, – она закрыла глаза и потянулась к нему. – Всего один невинный поцелуй…

Всем своим видом Рина говорила, что многого она пока не просит. И разве можно было отказать человеку, которого не видел столько лет? У него не хватило сил отвести от себя руки, добравшиеся до его затылка.

«Всего один поцелуй, и я… я тотчас уйду», – мелькнула в мозгу мужчины примирительная мысль.

– Рина, всего один поцелуй… – предупреждая, произнес Рэм.

И кого же он снова хотел обмануть? Самого себя? Он же прекрасно понимал, чем все оно может закончиться. Он еще не забыл упоительный вкус ее губ. Они тянули его за собой, и ничего он уже не мог поделать со своим собственным влечением. Шаг, еще один шаг…

– Рэм, ты вспоминал обо мне? – спросила она, нежась на груди человека, ближе которого, наверное, у нее в жизни никогда не было.

– Да, Рина. Да, моя сладкая погибель. Я очень часто вспоминал. Да и сейчас вспоминаю о тебе.

– Да? Это при живой-то красавице жене? – вопрошала его Марина.

Подняв на лежащего рядом мужчину свои сияющие радостью глаза, женщина недоверчиво покачала головой. Потом она вздохнула:

– Ты, Рэмка, сочиняешь, чтоб сделать мне приятное…

И ей подумалось, что, наконец-то, и он научился лукавить. Раньше молвил он то, что видел и думал, что чувствовал и чем жил. Жалко оное осознавать, но слышать все-таки приятно, если не думать, что…

– Нет, это чистая правда… – признался Рэм.

По его лицу проскользнула грустная улыбка, и он пальцем легонько нажал на кончик ее носика:

– Если ты, Рина, еще не забыла, то я никогда не был склонен к тому, чтобы говорить тебе неправду. Ты права, рядом с Диной, кроме как о ней, ни о чем другом не думаешь. Но она не в состоянии всегда быть со мною. И тогда… – он снова улыбнулся. – Знаешь, я часто ловил себя на мысли, что втайне жду того, что снова услышу веселый перестук твоих жизнерадостных каблучков, что кто-то шаловливо накроет мои глаза своими узкими ладошками, и тогда я снова услышу твой чудный голос…

Прикрыв глаза, он вспомнил, как подобное случалось не раз, когда он служил в Германии, когда у них с Диной было все ужасно плохо.

– Рэм, это что, признание в том, что я тебе небезразлична?

Женские глаза радостно распахнулись. Неужели, все же случилось то, на что, казалось, надежды никогда не имелось.

– Да, Рина. Ты мне, как оно выяснилось, вовсе небезразлична. Когда ты уехала из Германии, я вдруг понял, что полюбил. Чувство пришло, и я не знал, что мне с ним делать. Я не стал бороться с ним, – Рэм ласково дотронулся до ее губ и провел по ним пальцем. – Я просто спрятал его глубоко внутри себя и изредка, когда мне никто не мог помешать в этом, извлекал его оттуда и заново переживал все то, что было между нами. Может, кто-то и посчитает меня ненормальным, но это меня нисколько не волнует. Это мое собственное, глубоко личное…