Александр Кваченюк-Борецкий - Неразгаданное убийство. Современный детектив

– Оставлю! Зря не беспокойся! Совет только тебе один хочу дать…

– Интересно, какой?

– Мудрый совет! Ведь, согласись, ты мне – не совсем чужой…

– Слава богу, наконец-то, ты призналась в том, о чем я даже не догадывался!.. Я-то думал, что в свое время вы меня с отцом из детдома взяли и потом усыновили…

– Не стыдно тебе такое говорить?

Мать с укоризной покачала головой.

– Ну, да ладно! На твоей совести останется… А совет я тебе вот какой хочу дать!

Герман внимательно посмотрел на Валентину Денисовну. Уж не разыгрывает ли его родительница? Какой совет может дать женщина средних лет, у которой нет ничего на уме, кроме ее работы и, помимо этого, необходимости каждый вечер торчать у плиты, ему, современному молодому человеку, по уши влюбленному в невероятно красивую девушку? Влюбленному настолько, что один ее взгляд, точно глоток небесного коктейля, пьянил его так, что напрочь отшибал мозги!

– Ладно! Давай свой совет! Но знай, что я поступлю, все равно, по-своему!

– Поступай, как знаешь, но я хочу, чтобы ты держался от этой Худояровой, как можно, дальше!

– Вот так – совет!

Герман даже не пытался скрыть, что был просто ошарашен.

– Не ожидал я от тебя такого! Неужели, ты сама никогда не была влюблена? А может?..

Но слова, которые юноша хотел, было, уже произнести, вдруг застряли у него в горле.

– Что – «может»?

– Ты ревнуешь меня к ней? Ну… Как сына?

– Вишь, что придумал! – рассердилась Валентина Денисовна.

– Тогда…

– Не пара она – тебе! Чует мое сердце, не пара! Зубы ты об нее сломаешь, и – только!

– С чего ты это решила? – спросил Герман, хотя понимал, что доля истины, и немалая, в словах матери, конечно же, есть.

– Сам подумай, кто – ее родители, и кто – я!

Но Герман был еще тем упрямцем. К тому же, Окси ему уже не то, что в печенку въелась… Это было бы полбеды!.. Она уже давно жила в его сердце и являлась в нем полновластной хозяйкой, хотел юноша того или нет.

– Причем здесь – ты?

– Как причем? – не унималась мать. – Встречают-то по одежке! А сие значит, что как только эта балованная девчонка почувствует над тобой власть, она будет крутить тобой и вертеть, как захочет! А до серьезного у вас дело, как ни крути, не дойдет! Знаем мы этих пупков земли, это светское общество, как облупленных. Сидят на шее у народа и его же ни в грош не ставят…

– О чем – ты, мать? Какие пупки, какого…

– Такие! И не вздумай смотреть даже в ее сторону!

Иначе, как я тебе уже говорила, все закончится для тебя плохо! Вытрет она о тебя ноги, а потом от ворот поворот даст!.. Папа с мамой, уж, как-нибудь присмотрят ей женишка побогаче, а не такого, как ты!

– За что ты так этих людей ненавидишь? – с горьким удивлением спросил Герман. – Ведь ты даже не знаешь их!

– Не знаю, говоришь? А зачем мне их знать, скажи на милость? Хватит с меня того, что твой отец погиб! Разве, было при прежней власти столько наркоманов и пьяниц, богатеев и нищих? Вот из-за этой всей кутерьмы, вседозволенности, твоего отца и не стало… Люди перестали жить по совести! Всех интересуют только деньги! А за деньги некоторые подонки на все готовы!..

И мать в сердцах, махнув рукой, быстро утерла непрошенную слезу.

На следующий день, выбрав удобный момент, Герман первым подошел к Окси.

– Этот тип на тачке!.. Он – твой парень? – безразличным тоном поинтересовался он, вперив свой взгляд в подбородок девушки.

Ему казалось, если их взгляды встретятся, она сразу все поймет. Поймет, как тоскует по ней его юное и наивное сердце. Сколько в нем таится неразделенной любви и боли, от которой Герману хотелось порой, ну, просто выть!

Легкий румянец появился на ее щеках.

– Спросил бы что-нибудь полегче!

Повернувшись к Доту спиной, она собиралась уже уйти.

– Тебе – что, ответить заподло?

– Моя личная жизнь никого не касается! Тебя – в том числе! Понял?

Но Герман, решив настоять на своем, неожиданно взял ее за локоть. Из-за смущения и неловкости, которые он испытывал, находясь рядом с ней, у него это вышло довольно грубо.

– Постой! Я с тобой еще не договорил!

Окси вырвала локоть. Резко крутанувшись на сто восемьдесят градусов, и, оказавшись лицом к лицу с парнем, она гневно сверкнула на него глазами.

– Мы, ведь, вроде бы, в кино с тобой пойти договаривались?

– А больше?.. Больше ты ничего не хочешь?

– Уговор – дороже денег! – как можно категоричнее заявил Герман, чувствуя предательскую дрожь в коленях.

– Хм…

Девушка хитро прищурилась.