Александр Мищенко: Саваоф. Книга 2

Бронни Уэр, медсестра, ухаживающая за умирающими, записала, о чем они больше всего сожалеют перед смертью. Позднее она написала книгу «Пять причин для сожалений перед смертью».

1.«Жаль, что у меня не было смелости жить своей жизнью, а не так, как от меня ожидали».По свидетельству Бронни, об этом люди сожалеют чаще всего.

2. «Жаль, что я так много работал».Бронни признается, что об этом упоминает каждый мужчина и часть женщин.

3. «Жаль, что у меня не было смелости выражать свои чувства».Бронни добавляет, что люди подавляют свои чувства, чтобы жить в мире с окружающими, но это мешает им стать теми, кем они могли бы стать.

4.«Жаль, что я не общался с друзьями».Многие теряют связь с друзьями со временем, и только когда они умирают, человек понимает, сколь многого он лишился.

5.«Я мог бы быть счастливее».Бронни с некоторым удивлением говорит, что это очень распространено. Только перед смертью люди осознают, что счастье – это выбор.

Хотя мог Другин при его-то мощном уме многого добиться в любимой им геологии. Он же променял ее на специальность правдоискателя. Так меняют ныне дело жизни на это иные из оголтелых протестников. И утираются потом, когда пуляют в них тортами, яйцами, отмахиваются, когда летят в них декоративные пачки долларов…

И вздохнёшь тут лишь: чтобы познать истину, надо прежде познать себя. А сожгли бы Галилея – кому что доказал бы он?

Этим уркам все равно ведь ничего не докажешь. Ну, молоток Бембель. Пригвоздил: урки. А кто ж они еще?

Мощно и по существу говорил Бембель. Так думал я в минуту слушания его, так думаю и, переводя текст нашего разговора в литературную форму. И действительно, еретики двигают мир. И разговор о никогда не досужий. Пришел вот ко мне свежий номер «Литературной России» с рецензией дальневосточника Василия Авченко на книгу illuminationes («Озарения»). Лимонов взялся за создание новой религии, извлекая ее, строя собственную версию из понимания классических религиозных текстов. Критик одобряет искания ересиарха Эдуарда. «Книга цельна, – заявляет он, – и читать ее надо только полностью. Иначе ничего не выйдет, вырванные из контекста куски покажутся странным бредом. Да, это ересь – а весь Лимонов не ересь? Или, сказать по-другому, разве все интеллектальное развитие человечества – не ряд ересей, то дополняющих, а то опровергающих одна другую (выделение – А. М.) ?» Такие еретики, движители мира всегда – вырвавшиеся из ряда себе подобных. В субботних «Вестях» Сергей Брилев устроил встречу с композитором Родионом Щедриным. Отталкиваясь от протестов и протестников, будоражащих ныне наше общество, журналист и задал вопрос собеседнику так, скажу вольно: есть мнение большинства, что являет собой как бы демократию, и есть мнение меньшинства, как на это смотреть. Да-да, как смотреть на ту же Новодворскую с вечным ее большевизмом? Особа ж это, которую разжигало само слово «революционер», пламенеющее во мгле тогдашней России, взбученной Перестройкой. Так, наверное, чувствовали его Овод, Гарибальди и другие подобного рода личности с огнем Спартака внутри, революция для которых являла собой метафизику бытия, как мог бы сказать А. И. Герцен. Р е в о л ю ц о н е р – что раскаленная поковка в горне. Но изменились условия, поковка остыла, и что? Поблекла Новодворская. Как и другие революционеры, ибо рождены такие для борьбы, иначе – для войны. Хотя ратуют вроде бы за мир, за благоденствие России и человечества. Однако, автоматом Калашникова не пишутся ни воззвания о мире, ни трактаты, ни всякие другие проповеди фарисейского толка. Другое дело – стихи в небе, писанные инверсионными следами самолета – прецеденты есть… Как пишут в Сети «революционер» станет скоро самой модной профессией. Ниспровергатель, упразднитель и новый «непоротый» человек. Устроитель протестных катаний в тележках из супермаркета по центральным улицам. А иначе как?..

И иное совсем дело, когда созидает пространства духа, острова культуры и интеллигентности в кипящем море самовлюбленного бизнеса и децибельных концертов для увлеченных поп-искусством недорослей ошеломительно обаятельная, «вольнодумной глубины» певица Елена Камбурова и в сообщества ее друзей естественно вливаются, изживаясь в них искренностью, с донца души идущей, Венеамин Смехов и Алеша Петренко, Александр Филлиппенко и Никита Высоцкий, Юрий Рост и Владимир Дашкевич, Инна Чурикова и Юрий Норштейн, Эльдар Рязанов и Дмитрий Харатьян, Андрей Макаревич и Константин Райкин, игуменья матушка Ксения и другие.