Илья Райх - Жизнь с переводом

Но мы просчитались и недооценили ее. Я впервые почувствовал, что месть может быть всеобъемлющей и охватить всех без исключения. Надежда Васильевна предстала перед нами вождем, развязавшим мировую войну, революцию, в которую вовлечены все массы без остатка – все мы, ученики пятого «А», а также наши родители.

В нашем классе училось пять круглых отличников, остальные ученики были на голову слабее их. Основу класса составляли твердые хорошисты, так называемый господствующий класс. Были и троечники, как и двоечники; двое из их числа – Сергей Белозерчев по кличке Бес и Денис Худобаев по кличке Худо – состояли на учете в комиссии по делам несовершеннолетних. Они активно занимались спортом – греко-римской борьбой, участвовали в соревнованиях, но часто выступали в роли зачинщиков драк и выяснений отношений с ребятами из других классов.

Всех двоечников Надежда Васильевна отправила домой с записями в дневниках: их родители должны явиться в школу и, пока они не придут к ней на «поклон», она запрещает их чадам посещать свои уроки. Троечники получили задание – эти должны были решить десять уравнений. За оставшееся время сделать это было невозможно, оставалось не больше получаса. Хорошистам Надежда Васильевна тоже поручила нелегкое задание: они должны были решить задачи за последующие четверти – упражнения с десятичными дробями, то есть то, чего мы пока не проходили. С отличниками она поступила еще жестче. Она раздала им упражнения за шестой класс – уравнения с раскрытием скобок, что для пятиклассников, пусть даже отличников, было непосильной задачей.

Одним словом, Надежда Васильевна всем дала понять, что в этой четверти никому не стоит ждать итоговых положительных оценок: отличники могли только надеяться на четверки, хорошисты на тройки, а все троечники и двоечники подпадали под угрозу остаться на второй год. Но всех успокаивало одно – это была первая четверть, и до конца года шансы исправить ситуацию все же имелись. Когда до окончания урока оставалось не больше десяти минут, класс оживился, смирился с тем, что все попытки справиться с поставленными задачами уперлись в стену отсутствия знаний. Тяжело ориентироваться в будущем, если попадаешь туда, минуя настоящее.

Вдруг отворилась дверь, и в класс въехал Федор. Все смотрели на него с недоумением, он опять, как и вчера, приехал в школу неожиданно.

– Мама только сейчас смогла довезти меня до школы, – объяснил он свое опоздание Надежде Васильевне, которая посмотрела на него безучастным взглядом.

– Ты можешь идти домой, – ответила она ему, – я приду к тебе завтра, и мы с тобой позанимаемся.

Надежда Васильевна не могла знать, что он тоже входил в число заговорщиков. А Федор замер, он смотрел на нас и с трудом понимал, что происходит.

– Федор, иди домой, – повелительно произнесла Надежда Васильевна.

– А можно я немного посижу с ребятами…

– Нет! – твердо ответила Надежда Васильевна.

– Ладно, – тихо сказал он и выехал из класса.

– Тебя мама ждет еще? – крикнула она ему вслед.

Но он уже не слышал.

– Артур, догони его и выясни, – попросила меня Надежда Васильевна.

Я вернулся быстро, Федор сказал мне, что за него беспокоиться не стоит. Мама ждала его неподалеку от школы, урок математики сегодня, как и в день побега, стоял в расписании последним.

Побег в кино дорого обошелся всем нам. Как и обещала Надежда Васильевна, по итогам первой четверти у нас в классе не осталось отличников, поубавилось хорошистов, появилась целая группа ребят, перед которыми маячила перспектива получить по итогам четверти за математику «неуд».

Федор приехал в школу за неделю до наступления каникул. Всем улыбался, пытался с каждым заговорить, но никто с ним толком не общался. Его никто ни в чем не винил, но, как и прежде, мы вновь стали избегать общения с ним. Все без исключения помогали ему перемещаться по школе, ему никто не отказывал в поддержке, ведь зачастую к ней призывали нас учителя. Все дело было в том, что он избежал кары, и это снова сделало его в наших глазах «чужим», не таким, как мы. Он опять превратился в инопланетянина, для которого не существовали земные законы.

Федор почувствовал нашу прохладу. В конце концов, он узнал причину – почему его все игнорируют. Об этом ему рассказала наша староста – Анна Антонова. Это было ее шагом отчаяния, она умела переживать за других ребят, всегда давала списывать неучам, вообще была девочкой отзывчивой. Поэтому мы избрали ее старостой класса, и она так никому и не уступила эту должность до самого окончания школы. За эту самую отзывчивость все, любя, называли ее Антошей. После ее рассказа все думали, что Федор исчезнет из школы, в крайнем случае, покинет наш класс, перейдет в параллельный, но он, наоборот, всю неделю до наступления ноябрьских каникул упорно посещал занятия.