Николай Бодан: Армия жжот. Дневник офицера Советской армии

В тот день вокруг нашей казармы, «казармы с выпускниками» стояло столько образцовых солдат из дивизиона обеспечения, сколько я за четыре года обучения не видел.

На КПП 1-м и 2-м, естественно, дежурили старослужащие, на них, наверное, и пришелся основной «вал» рублей.

На следующий день все бойцы исчезли, никто уже не хотел с таким рвением, как вчера, отдавать честь молодым, еще совсем зеленым лейтенантам. «Западло».

В этот день у вечного огня в Кремле у нас состоялся выпуск.

Мы, начищенные и наглаженные, выходили из строя, прощались со знаменем училища, нам вручали нагрудные знаки и дипломы об окончании, мы принимали поздравления от своих начальников и громко выкрикивали, что служим, а служили мы тогда русские, белорусы, украинцы, прибалты, кавказцы одному Отечеству – Союзу Советских Социалистических Республик.

Для военных, живущих вдали от привычной (даже для СССР) цивилизации, в маленьких гарнизонах, разбросанных по бескрайней нашей матери-Родине, все праздники сводятся к одному – «рядовой пьянке».

Ну чем, спросите Вы, 1 Мая, День солидарности всех трудящихся, отличается от присвоения очередного воинского звания Вашему другу или 7 ноября, N-я годовщина Великой Октябрьской Социалистической Революции, от получения очередного отпуска за предыдущий год? Отвечаю: звания и отпуска ждать дольше.

Новый Год – обычный праздник, «рядовая пьянка», обычный, да необычный.

Бойцы начинают чаще заглядывать в календари, считая дни до дембеля, офицеры – годы до пенсии и очередного звания, если не «карьеристы» конечно.

Еще в Клину на «стаже» (воинская стажировка) нам, «без пяти минут» выпускникам военного училища, встретился сорокалетний лейтенант. Он объяснил нам, завтрашним лейтенантам, как нужно служить, чтобы достичь высот служебной лестницы.

Мы этот урок запомнили надолго, кто-то дослужился до майора, а кто-то и до генерала, а вот кличка, как нам показалось тогда, у него была забавная – «Карьерист».

Итак, Новый год. У офицеров нет никаких сомнений, как, каким образом его провести, никаких новшеств – все по-старому, несмотря на Перестройку, расползающуюся по стране и по всей Европе.

Но что же делать с детьми – с офицерскими детьми, с этими заложниками обстоятельств, с детьми, отрезанными от всего мира, в лесу со своими родителями? Родителей не выбирают.

Эти дети чувствуют себя намного уютнее среди вооруженных солдат в бескрайних лесах и степях, чем среди красочно одетой и праздно прогуливающейся публики где-нибудь на Арбате.

Эти дети ждут настоящего праздника, ждут Деда Мороза, ждут Снегурочку, ждут Настоящего Волшебства.

И вот он наступил, долгожданный 1986 год…

1 января, я, лейтенант в наряде, дежурный по части (первые 2 года после училища все праздники мои – неписанный закон армии – «дедовщина по-офицерски») и не делаю из этого большой трагедии.

9.30 утра, дивизион в «постоянной» готовности, не на боевом дежурстве, техника вся опечатана, бойцы – кто у телевизора, кто в спорт-кубрике тягает железо, а кто просто курит на крылечке возле казармы – другими словами, для невоенных и не служивших, как на картине Айвазовского «Штиль» (если есть такая) – все при деле.

Через 30 минут у меня отбой, я всю ночь бодрствовал, как и положено дежурному по части с моим сроком выслуги, и сейчас нахожусь в сладостном предвкушении этого события. (С 10.00 до 14.00 согласно распорядка дня, у дежурного по части отдых, т.е. сон).

Вдруг распахнулась дверь и в казарму ворвались клубы морозного воздуха и пять женщин, жен офицеров, непривычно для нашей обстановки наряженных и торжественно взволнованных.

Увидев меня, зевающего возле дежурки, они «клином» стали приближаться ко мне и, перебивая друг друга загалдели:

– Ой, как хорошо, что ты здесь!

– Старшину уже подняли, он сейчас придет!

– Пусть приходит, мне-то что, – равнодушно ответил я.

– Мы сейчас будем проводить праздник для детей.

– Новый год ведь, ты что, забыл?

– Ничего я не забыл, проводите, я в наряде, мне все равно, – и я демонстративно зевнул.