Юрий Лубочкин - Сборник рассказов. Ночной гость. Армия, как она есть. Случай на педсовете. «Взвейтесь кострами, синие ночи…»

Прошло уже почти 30 лет с тех пор, как я отслужил в армии, но все люди, окружавшие меня со всех сторон, можно сказать, врезались в мою память с такой силой, что вряд ли когда-нибудь выйдут оттуда. Фильтры времени убрали из памяти или, скорее, затушевали всё плохое, что было там. Да, плохое лучше не вспоминать. Оставим его или представим его в несколько ином, почти весёлом виде. Всё-таки больше было хорошего.

В армию я попал после окончания университета, уже в сознательном возрасте 22 лет. Всё как обычно – выпили, потом военкомат и поезд. С нами ехал добродушный и разговорчивый капитан, он был врачом.

Быстро рассортировали на плацу и отправили мыться, после чего одели в рабочую форму. Я, было, возмутился, что на мне всё висит, но никто не внял моим мольбам. Был ноябрь 1980-ого. Ещё не очень холодно, но на нас одели шинели, а на лысую башку нацепили шапку 62-ого размера. Видно, приняли за Алёшу Поповича. Зато брови и глаза не мёрзли. Оглядевшись, я заметил, что все почти смахивали на меня по размерам, но всё-таки большинство поменьше. Нам объяснили, что должно быть идеальное здоровье, хорошие физические показатели, а на счёт одежды я тоже не прогадал – одевался за 45 секунд, как положено, не расстегивая пуговиц, что очень облегчало процесс ускоренного раздевания.

Сначала карантин, потом учебка. Сначала трудно было бегать и жрать, по команде «Встать»! выходи строиться! Хватаешь со стола всё, что попадётся под руку и запихиваешь в пасть на ходу, давясь и кашляя. К еде тоже привыкали. Сначала, казалось, как можно было так портить продукты, варить так отвратительно, но потом привыкли. Даже показалось нормальным. Более или менее ничего был плов, рисовая каша. Картошка же была чудовищная – синяя и в воде. Вместо мяса, трясущееся вареное сало неизвестного животного. Мясо-то, как выяснилось, сожрали ещё до приёма пищи или унесли по домам приближенные к кухне товарищи и особо доверенные лица. Ещё было хуже с капустой – от неё воняло так, что её не стала бы есть умирающая с голоду гиена или всем известный шакал Табаки из сказки про Маугли. Но фирменным блюдом нашей кухни была удивительная рыба-селёдка, которую, почему-то, держали в бочках (ну это понятно), а потом жарили на огромной сковороде, часто палили до чёрного состояния. Тогда из наших глаз капали слёзы. От вони, конечно. Когда наш прапорщик Зиневич спросил в столовой «Почему в глазах слёзы?», я ответил, что хочу домой. Это тоже была правда, хотя тогда это было от селёдки. Вышеперечисленные шакалы и гиены наверняка бы отбежали от кухни на пару километров. Но человек существо мощное духовно, всё выдержит. А ведь под конец службы мы сильно поправились на этих удивительных харчах. Но когда с утра пробежишь 5 – 10километров становишься менее разборчивым, зато нам давали на завтрак кусочек масла. Говорили, что мы специальная часть, таких больше нет. Почти. Поэтому питание у нас, мол, усиленное. Много перловки (сильно переваренной), макароны тоже были странными напоминали клейстер – густая желтая и липкая масса. Вполне пригодная для приклеивания обоев. Чай и кофе были поразительны – вкус не сравним ни с чем. Это были опилки из грузинских лесов, сильно перемешанных со старыми, мелко порубленными портянками. Видно, они предавали чаю такой омерзительный вкус, да и на сахаре тоже экономили. Но мы привыкли. Через неделю еда почудилась нам очень вкусной, и о ней больше упоминать не будем. Добавим, что не будучи очень толстым я похудел в учебке на 12кг, а к концу службы на этой пайке я набрал 8. Дни в учебке начинались монотонно, с подъёма: «Рота, подъём!». По спичке. Как хорошо, что я похудел – теперь я вскакивал в свою робу с разбега. Все бежали на зарядку «через туалет» как сумасшедшие, выскакивали на «свежае паветра» и начинали бегать по плацу или вокруг гаражей 3,5 или 6км, как вздумается сержанту Семаку. После этого бежали на перекладину. Чтобы не ждать своей очереди, все те, кто не на снарядах, отжимались от бревна или асфальта до ста раз, а иногда и больше. Потом начинался рукоход – длинные, до 60метров, брусья. До сих пор удивляюсь: как я мог проходить их туда и обратно? После зарядки бежали в казарму и застилали кровати, выравнивая их по натянутой верёвке, причем даже полосы на одеялах.

После завтрака начиналась муштра, строевая подготовка. Мы в любую погоду ходили по нарисованным квадратам под барабан на плацу до изнеможения. Строевую ненавидели все. Перед ней нужно было ещё нашить белый подворотничок-кусочек белой ткани под шею. «Внешний вид к осмотру!».