Сергофан Прокудин: Все бабы – … Книга о любви и ненависти

«А что, женщин у вас на корпоративе вчера было много?», – невинным голоском интересуется она. И ты, ещё не начав отвечать, уже мысленно просчитываешь псевдологическую цепочку её рассуждений: ну вот, там ты непременно напился, как животное, а в таком состоянии ты готов залезть на любую, и уж если баб было много, то обязательно нашлась какая-нибудь страшная дура, которая согласилась пойти с тобой. «Гад! Скотина!» – и она поворачивается к тебе жопой. И ощущаешь ты себя совсем как в старом анекдоте о железной логике, согласно которой, если женщина ест солёную рыбу, она непременно должна быть блядью.

Вообще горячо любимый в народе Шерлок Холмс со своей дешёвой дедукцией выглядит просто дилетантом в сравнении со среднестатистической домохозяйкой. Только она по степени замутнённости твоего хрусталика может достоверно определить количество выпитого тобой, а по длинному рыжему волосу на твоём рукаве – сложить из одних междометий душераздирающую поэму о мужской подлости. Есть, правда, одно маленькое условие: чтобы видеть тебя насквозь, до самого ливера, женщина должна быть неравнодушна к тебе. Тогда она для тебя – мать, прокурор, одалиска и боевая подруга в одном флаконе. В противном же случае ты представляешь для неё интереса не больше, чем пробегающие по небу облака или бродячая собака, задравшая ногу у забора.

В завершение сформулирую то, ради чего городился мной весь этот цветастый огород. Логика женщине неведома. Несмотря на любые закидоны эволюции, она продолжает жить инстинктами и эмоциями. И это здорово, потому что лишь благодаря женщине наш мир не превратился в одну большую казарму, где воняет грязными портянками. Между нами есть одно существенное отличие: если мужчина – просто дикий, то женщина всего лишь близка к природе. Этим можно бесконечно восхищаться, за одно это её стоит любить, но подступаться к женщине с мерками традиционной логики – всё равно что лезть с рулеткой к радуге.

Давайте будем снисходительны к нашим подругам. Время их цветения недолговечно, как жизненный цикл бабочки на лугу. Их надо не препарировать, а принять такими как есть и дать им побольше драгоценного времени. Может быть, тогда они дадут нам взамен хоть немного свободного пространства…

Продукты женской логики

Да. – Нет.

Может быть. – Нет.

Нам нужно. – Я хочу.

Извини. – Ты должен попросить у меня прощения!

Делай, как считаешь нужным. – Попробуй только сделать так!

Ты меня любишь? – Мне грустно, плохо и одиноко.

У меня толстая попа? – Скажи, что я самая красивая!

А ты любишь меня больше всех? – Я сделала кое-что, что приведёт тебя в тихий ужас.

Я знала, что тебе это наверняка понравится. – И попробуй только скорчить ебало при виде моего подарка!

Одну минуточку, и я буду готова. – Займись пока чем-нибудь: почитай, посмотри телевизор, можешь немного вздремнуть или даже вздрочнуть.

Хочу повесить новые шторы. – Хочу новые обои, ковёр, унитаз, мебель, шубу, машину, квартиру и вон те хорошенькие серёжки.

Женщины, наверно, любят таких мужественных, как ты. – А, может быть, ты всё-таки вымоешься и побреешься?

Если бы нам с тобой можно было всё начать сначала… – Какая же я идиотка, что вообще с тобой связалась!

Авторизованный перевод с женского

Расстреляйте меня из рогатки, но и, умирая, я буду твердить одно: фетишисты – не извращенцы, а последняя ниточка, связывающая человека с его истинной природой.

В годы оны, ещё будучи молодым и красивым, я как-то забрёл по вполне естественной нужде в кусты городского парка имени главного массовика-затейника СССР Максима Горького. Вдумчиво посвятив себя процессу, я вдруг случайно повернул голову в сторону и остолбенел. Метрах в трёх от меня на траве валялась разноцветная россыпь женских трусов. Нет, это было не изысканное кружевное бельё, каким фемины сегодня раскаляют добела вожделение своих воздыхателей. Советские женщины тех баснословных лет в массе своей носили мощные панталоны однотонной расцветки, перехваченные резинками где-то в районе колен.

Обнаруженное мной скопище трусов было бельём не только что из магазина и даже не похищенным с бельевой верёвки, насколько я мог судить по жёлтым разводам, украшавшим некоторые экземпляры. Трудно сказать, бросил ли сей клад бежавший в панике фетишист, которого я спугнул своим появлением, или же я случайно набрёл на капище, в котором неизвестный дядька периодически предавался своим разнузданным жертвоприношениям. Я незамедлительно представил, как он в экстазе катается по этим предметам женского туалета, как погружает свой нос в узоры, оставленные мочой безымянных тёток, и меня едва не вывернуло наружу от отвращения.