Илья Алексеев: Остров ЮСА. Часть 1

– 500 евро, – усмехнулся Дима. – Деньги решают все.

– Да ну, – недоверчиво отмахнулся он.

– Вот возьми хоть мою Кристину. Думаешь она со мной из большой любви? Да, из большой. А ты со мной из каких соображений? Потому что друг.

– Подожди, – недоуменно остановил его Глеб, – а причем здесь деньги?

– А притом, что искреннюю любовь и настоящую дружбу ни за какие деньги купить нельзя.

– Нажрался? – посмеялся парень.

– Люблю тебя, друган, – пьяно посмеялся Дима и полез обниматься к нему.

– Да сиди ты уже, – с силой оттолкнул его обратно в кресло со смехом Глеб.

Позади друзей разгорался также философский диалог, участниками которого были Миша и Максим, тронувшиеся со станции «Трезвость» в направлении станции «Пьяный».

– Вот закончили мы школу, – начал Миша, – и разбежимся кто куда: по разным институтам, даже по разным городам. И где же тут справедливость?

– Не понял, – недоуменно посмотрел на него Максим.

– Столько лет бок о бок, – стал пояснять Миша, – а тут приходится расставаться, и это очень грустно, понимаешь?

– Неа, – отрицательно помотал головой Максим, совершенно запутавшись в дебрях рассуждений своего собеседника.

– Разве мог Бог создать наш мир таким? Он же, наверняка, его создавал с целью всеобщего блага и счастья.

– С чего ты так решил? – насупился Макс.

– Ни с чего. Мне просто-напросто хочется верить в это.

– Так Он и так даровал людям Рай, – парень многозначительно поднял палец вверх, – а мы что сделали? Прокакали его.

– Ты не понимаешь, – взял себя за грудки одной рукой Миша, – ведь никакого Рая никогда не было.

– Это еще почему? Если ты утверждаешь, что Бог есть.

– А ты не веришь?

– Ни в одном глазу у меня веры нет.

– Почему?

– Говорят, что на все Воля Божья, но разве Он, если бы и существовал, виноват во всех войнах, которые устраивались людьми из-за различных убеждений?

Миша задумчиво откинулся на кресло.

– Я могу продолжать спор еще долго на эту тему, но вижу ты и не хочешь, – подметил Максим.

– Знаешь… – после непродолжительной паузы продолжил Миша, нагнувшись к собеседнику. – Не стоит искать Рай, его надо самому создавать. О, как! – парень аж сам удивился той глубокой мысли, которую высказал.

– Знаешь, а ведь мир это большая выхухоль.

– Почему? – удивленно спросил Миша.

– Почему выхухоль?

– Почему большая?

Все ребята разродились смехом: Миша с Максимом и невольно подслушавшие их разговор Дима с Глебом.

2

За окном иллюминатора уже стемнело. Солнце спряталось за тысячами небесных силуэтов, раскрыв врата миллионам жемчужин – звезд. На трон взошла Аидова царица – Луна.

В самолете уже все спят, кроме Ксюши, которая заворожено глядит в окно иллюминатора. Свет в салоне приглушен, тишина, даже двигатели самолета кажется перестали работать, чтобы не убивать романтичный момент единения с собой. Воздушный корабль мирно плывет по волнам.

С характерным пикающим звуком над всеми сидениями загорелись лампочки с надписью: «Пристегните ремни». Ксюша недоуменно взглянула на нее, но только пристегнула ремень, как разыгралась буря на воздушных просторах. Судно затрясло, лампочки потухли, Ксюша в ужасе вцепилась в подлокотники. Воздушное судно с характерным скрежетом врезалось в поднявшеюся перед ним волну. Кристина, Дима, Глеб и Ника вылетели из своих кресел, а Вика, Миша и Максим с силой ударились головами о впереди стоящие кресла.

– Что происходит? – ошарашено крикнули Глеб с Димой в один голос, вскакивая с пола.

– Может поможешь встать? – возмутилась Кристина.

Дима и сам с трудом стоявший на ногах, одной рукой отдернул свою возлюбленную.

Все быстро сели в свои кресла и пристегнули ремни. Никому уже было не до сна. Паника взяла над ними шествие. Все в ужасе вцепились в свои кресла. Уши стало закладывать болью. Самолет резко терял высоту.

– О Боже, о Боже, – причитал Максим.

Через пару минут самолет перестало трясти, лампочки с надписью: «Пристегните ремни» загорелись, но вновь погасли, а за бортом вновь воцарилась та же ночная картина спокойствия. Но холодная тишина в салоне еще несколько мгновений после успокоения судна стояла непоколебимо, пока Дима не разродился судорожным смехом.

– Ты чего ржешь, идиот? – возмутился Глеб, которому, как и всем, было сейчас не до смеха.

– Я подумал… какая ирония… умереть в свой собственный день рождения, – с трудом, через смех, сказал он и еще сильнее рассмеялся.