Владимир Янковский - Не моя женщина. Командировочный роман

Автор.

Дневник профессора А. Н. Трубецкова.

6 сентября 2006 г. Москва.

Не люблю поздних вечерних или слишком ранних утренних звонков. Почему-то они вселяют в меня суеверный страх. Стоит кому-то из друзей позвонить мне после девяти вечера или до семи утра, как я инстинктивно начинаю нервничать. Может, эта глупая привычка из далекого детства, когда в школе у нас изучали предмет «Культура поведения» и учительница старательно объясняла: деликатный человек не станет звонить даже родственникам после девяти вечера, это неприлично, поскольку люди могут уже лечь спать или готовиться ко сну. Звонок после этого контрольного времени, старательно внушала учительница, может иметь место только в неотложных, экстраординарных случаях – болезнь, несчастье, смерть…

Вот почему я так подозрительно посмотрел на свой городской телефон, настойчиво зазвонивший в то раннее сентябрьское утро. «Что день грядущий мне готовит?» – словами поэта подумал я, снимая трубку и произнося устало-сакраментальное:

– Да, Трубецкой…

– Саша, родной, это я, Гала, – на том конце провода послышался сдавленный голос моей младшей сестры. – Ты прости, что я так рано… Мама умерла… – после этих слов раздался явный всхлип.

– Что?!.. Когда это случилось? – я сразу представил сухонькую фигуру матери, которую видел совсем недавно, в июле, когда на пару дней заезжал к сестре в Приволжск.

– Ночью сегодня. Она во сне умерла. Я буквально несколько минут тому назад обнаружила. У нас погода испортилась, похолодало, встала, думаю, зайду, укрою одеялом, а то она все еще с лета под одной простынкой спит. Мама всегда чутко спит, ты же знаешь, а тут, я о стул ногой задела случайно, а у нее никакой реакции. Подошла к кровати, смотрю – не пойму, дышит или нет. Крикнула Юру, он подошел, посмотрел, а мама уже остывать начала, зрачки открыл, а они никак не реагирует. Юра только что скорую вызвал, милицию, а зачем, не знаю…

– Юрка не мог ошибиться?

– Ты в своем уме? С его-то опытом хирурга, Афган и Чечню прошедшего? Нет у нас с тобой мамочки, Сашуля…

– Понял. Хоронить когда собираешься?

– Сегодня среда? Ее в морг заберут, на вскрытие, так Юра объяснил, завтра вернут, это в четверг. Значит, хороним в пятницу. Вы успеете приехать?

– О чем ты говоришь? Конечно…

– Да, Саша, чуть не забыла. Ленка не включила мобильник, видимо с ночи, может, не проснулась еще, вы уж с Верой найдите ее, хорошо?

– Понял, Галина. Да, еще. Деньги я привезу, ты не волнуйся.

На кухню, где я поднял трубку телефона, зашел зевающий сын.

– Седьмой час только. Кто тебе в такую рань звонит? – Валерка потянулся к газовой плите.

– Бабушка умерла… – просто объяснил я.

– Что? Мам знает?

– Нет, она еще не встала.

– Встала, я встала! – на пороге кухни появилась Вера, плотнее запахивающая теплый халат. – Кто звонил?

– Галина. Мама умерла сегодня ночью.

– Да… Рано или поздно, но это случается, – жена тяжело вздохнула. – Летим вечерним рейсом или ты предпочитаешь поезд?

– Думаю, вечерним рейсом. Ленку надо найти, Галина до нее не могла дозвониться. Нам с тобой уладить формальности на работах. Кто помнит навскидку справочный номер Домодедово?

– Сейчас наберу! – Валерка, ходячая энциклопедия, набрал номер, протянул мне трубку.

– Девушка, доброе утро! Мне нужно четыре места на вечерний рейс в Саратов… Как нет мест? Да знаю, что Як-42, а не А-310. А в Самару? Только на завтрашний вечер… Нет, спасибо.

Положив трубку телефона, я обвел взглядом домашних.

– Все слышали? Придется поездом. Но сначала распределимся. Нам с мамой в любом случае надо заехать на работы, уладить формальности. В твой деканат я позвоню сам, скажу, что мы выезжаем сегодня. А ты давай после завтрака дуй к Ленке в общежитие, ищи кузину, как найдешь, позвони мне. 9-ый поезд с Павелецкого вокзала уходит в 17.50. Так что встречаемся дома не позднее 14.00.

Завтракали молча. Валерка, как всегда, первым управился с бутербродами и кофе. Он ушел в ванную комнату чистить зубы. Вера участливо погладила мою руку:

– Прости меня, Саша!

– Тебя-то за что? – пожал я плечами.

– Ты же знаешь прекрасно, как я относилась к Наталье Михайловне. Но смерть все ставит на свои места. Я не держу на нее зла… Но в понедельник мне надо быть на работе! – вдруг переменив тему разговора, твердо заявила жена.

– Надо, так надо. Я, наверное, до 9-ти дней останусь. А вы втроем в субботу поездом вернетесь в Москву. Хотя никуда твоя гимназия за неделю не денется.