ВЛАДЫКО Среди лжевсех.
ФЕЛИСТРАТОВ Среди лжевсех есть такие?
ВЛАДЫКО Я бы не сказал. Мне даже кажется, что таковых нет, но этим не ограничиваются величайшие и менее величайшие прегрешения. Особенно много их у неприятного вашего Лжеаристова.
АРЕСТОВ Это потому что я этому мизгирю руку по утрам не целую.
БОЛЬЦ Господин Арестов, извольте обойтись без замечаний.
АРЕСТОВ А что это вы так уши развесили, господин Больц? Замечу, картошка ваша подгорела и на вкус была отвратительна.
ДЕДОВ Цыц!
ВЛАДЫКО Однако мне дороги все здесь. Ведь мы вместе – одно целое. И вы, и я, и лжевсе в сущности очень одиноки. Теперь одиноки.
ФЕЛИСТРАТОВ После смерти Виктора Хрисанфовича?
ВЛАДЫКО Да, Димитрий, да.
ФЕЛИСТРАТОВ Скажите, Св. Новоинофан, а как долго будет продолжаться наше заточение? Мне так хотелось еще увидеть то, что мы видели, когда был жив Виктор Хрисанфович. Ведь я так молод, и потом, потом мне хотелось бы продолжить обучение медицине.
ВЛАДЫКО Увы, Димитрий, ничего не поделаешь. Кандинский был нашим хозяином. Теперь его нет, а нового не будет никогда. Теперь вам придется привыкать к новой жизни без него, среди лжевсех. Ничего не изменится до самой нашей смерти.
ФЕЛИСТРАТОВ Мы смертны?
ВЛАДЫКО Конечно. И мы умрем довольно скоро. Мы не нужны теперь.
ФЕЛИСТРАТОВ Как же это случилось с Виктором Хрисанфовичем? Как это могло случиться? Я спал, когда все это произошло и ничего нет знаю.
ВЛАДЫКО (Прикладывая палец к губам.) Тс-с-с. Об этом нельзя говорить. Разве вы пришли говорить со мной об этом?
ФЕЛИСТРАТОВ Нет. Мне подумалось, что уже пришла пора исповеди, но ведь православного священника я теперь, наверное, никогда не увижу. Решил испросить совета у вас, Св. Новоинофан.
ВЛАДЫКО Когда уж вам, Димитрий, довелось находиться так близко от святого, вопросы исповеди не должны волновать вас. Я совершу обряд. Это будет вечером. И исповедоваться будете не только вы, Димитрий, лжевсе будут исповедоваться. И не удивляйтесь. Вам еще предстоит убедиться в правоте моих слов.
ФЕЛИСТРАТОВ Чудн’о.
ВЛАДЫКО Что чудно?
ФЕЛИСТРАТОВ Чудно будет видеть, как господин Арестов придет к вам на исповедь.
АРЕСТОВ Так держать, студент. Ты, выходит, меня понимаешь. А я думал, ты совсем бестолковый.
ФЕЛИСТРАТОВ Или Муся. Ведь он мусульманской, должно быть, веры.
ВЛАДЫКО Нет и не может быть у лжевсех религиозных пристрастий и реминисценций, когда перед ними святой, да еще такого ранга, как Святой Новоинофан.
БОЛЬЦ Простите, Св. Новоинофан…
ВЛАДЫКО Для вас я господин Владыко. Вы не приходили поучиться ко мне.
БОЛЬЦ Скажите, господин Владыко, а где можно было бы подробнее прочитать о житие Святого Новоинофана?
ВЛАДЫКО А вы что же имеете возможность в этом замкнутом пространстве пользоваться библиотекой, господин Больц?
БОЛЬЦ (Со вздохом.) Нет. Конечно же, нет.
ВЛАДЫКО У меня к вам большая просьба. Если вы не испытываете жизненной необходимости обратиться ко мне, вот, предположим, как в случае с Димитрием, старайтесь не делать этого. Знайте, господин Больц, я помню о вас, вы дороги мне, но ваше время еще не настало, и вы, как остальные, только лишь лжевсе. И простите меня, если я был несколько резок.
БОЛЬЦ (Явно смутившись.) Что вы, что вы, я не хотел, конечно, скорее всего еще не время… Простите, господин Владыко.
ВЛАДЫКО Я подойду к вам позже с обрядом. Будь-мо!
БОЛЬЦ Премного благодарен.
АРЕСТОВ Вы, господин Больц, с каким диагнозом здесь?
БОЛЬЦ Это очень интимная тема, господин Арестов, слишком интимная, чтобы я стал озвучивать, так сказать… в особенно в вашем, равно, как и в прочем другом присутствии.
АРЕСТОВ Так вот. Мое мнение – вы круглый и неизлечимый идиот.
БОЛЬЦ Неужели это так занимательно сутки напролет оскорблять своих соседей по палате? Ведь вы, Арестов, не глупый человек. Вы могли бы заняться чем-нибудь, ну, я не знаю, чем-нибудь, что вам нравится самому.
АРЕСТОВ А мне всю жизнь нравилось только воровать и убивать, воровать и убивать. Это опасно для окружающих. Впрочем, если вы настаиваете, господин Больц, и если это доставит вам удовольствие, я мог бы вернуться к своим любимым занятиям.
БОЛЬЦ Боже мой, Боже мой! Это просто невыносимо!
ВЛАДЫКО Слушайте же меня, Димитрий, слушайте внимательно. Сначала вернемся к исповеди. Вам совсем не нужно ничего говорить и рассказывать мне о своей жизни, открывать намерения, чаяния. Ведь я и так все вижу. Все чувствую. Я отпускаю грехи ваши каждый раз, когда произношу «будь-мо». Не случайно то, что именно вы первым пришли ко мне с просьбой исповедать и поучиться. У вас изо всех и лжевсех самая чистая душа. Я не могу сказать с уверенностью, но мне отчетливо кажется, что если бы вы не спали тогда, вполне вероятно, такой трагедии бы и не произошло. Мне кажется, Виктор Хрисанфович поговорил бы с вами, или же просто посмотрел бы на вас извне и задумался, и успокоился. Но вы не должны мучить себя этим.
Читать дальше