Анна Данилова - Желтые перчатки. «И страсть, и любовь, и похоть – все это прекрасно. Это все едино. Если это не так, то я ничего не понимаю…»

И если через несколько минут они поднимались на лифте куда-то очень высоко, то душа Валентины стремительно летела в пропасть. Сердце ее стучало, тело начало подрагивать от непредсказуемости ситуации, щеки горели, а глаза почему-то начало щипать…

Звеня ключами, Невский открыл номер, расположенный в самом конце длинного, устланного толстым красным ковром, коридора, протянул Валентине руку и, только оказавшись в полной темноте, сжал девушку в своих объятиях, отыскал ее губы и поцеловал долгим, мучительно долгим поцелуем, во время которого он ждал ее реакции и больше всего боялся, что ошибся… Но судя по тому, как податливо оказалось ее тело, как покорно она легла на кровать и позволила себя раздеть, он понял, что переживал напрасно.

Ему захотелось зажечь свет, но он так и не смог оторваться от ее тела, которое так не походило на безжизненное тело Анны. И не потому, что Валентина была искушена в любви, просто она отдавалась ему так, словно хотела этим сказать: возьми меня полностью, я вся твоя, от кончиков ногтей до самой низменной мысли. Хотя вряд ли такова; вообще могла существовать в этой драгоценной головке, которая теперь покоилась на его плече, готовая подняться в любое мгновение, стоит ему только этого пожелать.

Сказать, что в эту ночь Игорь почувствовал себя настоящим мужчиной, – значит не сказать ничего. Он обрел благодаря Валентине свободу, так нелепо утраченную посредством неудачной женитьбы. Это была внутренняя свобода, которая выражалась открытым выплескиванием страсти, стремлением познать женщину во что бы то ни стало…

Горячее упругое тело Валентины, которое возбуждало его с первой минуты знакомства, теперь принадлежало только ему, и он никому не собирался его отдавать. Игорь прижался к нему, обвил руками и ногами и зарылся лицом в теплую душистую волну потемневших в синих ночных сумерках волос…

– Валентина, – позвал он, и она отозвалась, заскользила гладко в его руках и откинулась на спину, разметала руки и открыла глаза.

– Я бы хотела помолчать, – прошептала она взволнованно, – сейчас бессмысленно что-либо говорить. Я счастлива, это единственное, что я чувствую. И я знала, знала, что мы в конечном счете окажемся в гостиничном номере, но все равно продолжала делать вид, что ничего не понимаю… Мне все равно, что ты подумаешь, но лучше уж сказать правду, чем сочинять на ходу какое-нибудь оправдание своим поступкам. Так вот, господин Невский, мы не должны больше встречаться. Потому что я не смогу делить тебя с кем бы то ни было. Слово «жена» для меня не существует. Это ТВОЕ слово. А твоей любовницей я быть не собираюсь. Если ты только захочешь, мы всегда будем вместе. Но терпеть рядом с тобой другую женщину я не намерена. Это не ультиматум, просто я стараюсь как можно яснее выразить свои мысли.

– Я бы мог обмануть тебя и сказать, что свободен, но это не так… Я действительно женат и мне потребуется какое-то время, чтобы развестись. Чтобы не расставаться с тобой, мы бы могли все это время – до моего официального развода, – жить вместе. Ты согласна?

– Да, конечно, – говоря это, она явно нервничала, не до конца осознавая все то, что сейчас с ней происходило. Она говорила как в бреду. – Мне тоже потребуется время, чтобы объяснить моему жениху, что произошло. Только после этого мне надо будет оставить квартиру, в которой я сейчас живу… Я сама не москвичка, понимаешь, я очень многим обязана Сергею, своему… жениху. Но ведь мы же не преступники? Скажи?! Я уверена, что он все поймет и отпустит меня…

– Можно я включу свет?

– Включи, конечно. Ты хочешь увидеть меня?

– Да. Мне надо убедиться, что ты существуешь реально, а то эти голубоватые тени на стенах мешают мне поверить в свое счастье. А вдруг ты – только плод моего воображения? – Он протянул руку и зажег лампу. Мягкий свет тотчас высветил рассыпанные по подушке рыжие кудри, огромные темные уставшие глаза, красный рот Валентины, ее полные с нежно-розовыми сосками груди, плоский бархатистый живот и стройные, сливочного цвета бедра. Согнутая тонкая нога ее покоилась на бедре Невского, и от этой интимнейшей позы Игорь испытывал жгучее чувство собственника…

– Послушай, что я тебе скажу, – он поцеловал ее в висок и провел пальцем по ее припухшим от долгих поцелуев губам, – согласен, так, как у нас с тобой – почти не бывает… Но ты должна мне верить. Просто нам повезло, что

мы встретили друг друга. О любви много написано книг, только ты их не читай, если захочешь найти ответы на свои вопросы. Все, что тебе нужно, ты прочтешь в моих глазах. Ты для меня – это все. Я никому и никогда не говорил таких слов. Ты веришь мне?