Аркадий Грищенко - Ефремов – любовь моя. повесть о жизни

Его настойчиво позвали еще раз, показав издали, что всего на секунду. Он нехотя подошел, то и дело оглядываясь на лубрикатор, который мог переполниться.

– Михаил Иванович! – начал тот, кто хотел разыграть Демкина. – Здесь у нас спор возник. Я вот говорю, что ты по-другому все рассказывал.

– А что рассказывал? – сразу заинтересовался Демкин. – О чем речь-то?

Шутник и завел его на любимую стезю:

– Да вот после войны ты приехал в Ефремов, город был голодный, а ты был с фронтовым пайком. Помнишь?

– Ну?

– Вот те и ну! Та баба, с которой в роще договорился встретиться, ведь из-за пайка пришла? Было дело?

– Было… – мечтательно сказал Михаил Иванович, вспоминая молодые годы. Было понятно, что про лубрикатор и открытое для его наполнения масло он уже полностью забыл. – Помню, есть она очень хотела. Я ее накормил, спирта выпили.

– А дальше?

– А что дальше? Когда до дела дошло, она разделась, улеглась здесь же у березок. А я что-то сильно так захмелел, мужики, смотрю через хмель на нее, в глазах двоится. Все у нее такое крупное, лохматое, не терпится ей, давай, мол, быстрее… С голодухи ее что ли так быстро разобрало, не знаю. Только не скрою – заробел я немного и березками, березками от нее сбежал! Потом весь год старался ей на глаза не попадаться. Такой вот казус у меня вышел. Врать не буду…

Он отошел от ребят и присел у приборов своей батареи, видимо, нахлынули и дальнейшие воспоминания. А когда Демкину пришла пора смену сдавать, и он задумчиво пошел обходить рабочее место, то все увидели его бегущим во всю прыть с криком:

– Какая зараза масло в лубрикатор мне открыла. Там теперь озеро налилось?!

Мне рассказывали про шутку, которую устроил Демкину в смене «В» Василий Иванович Малютин. Обычно между сменами всегда есть определенное соперничество. Это во всех цехах наблюдается, не только в цехе ДК 1—2. Как-то Демкин попал в смену «В», то ли смену кому-то задолжал, то ли его вызвали из-за чьей-то болезни. И Василий Никитович Малютин – тоже один из старых работников цеха – принес Демкину обычный технический манометр со вскрытым корпусом и спросил:

– Михал Иваныч! Спорим, что у тебя кишка тонка надуть пару атмосфер?

Это был смертельный вызов. Демкин не терпел, когда кто-то в его способностях сомневался, он сразу весь подобрался:

– А ты надуешь?

– А то!..

Малютин набрал воздуха в легкие и дунул в штуцер манометра, причем мизинцем отогнул пружину. Манометр показал почти четыре атмосферы! Демкин чуть не подпрыгнул от изумления, он вытаращил глаза:

– Ну и ну! Дай я!

Малютин отдал манометр, а Демкин не обратил внимания, на комплектность манометра и стал изо всех сил дуть в штуцер, но стрелка, конечно, даже не шевельнулась. В подобных случаях Демкин только разъяривался, горячился. Он дул так сильно, что покраснел, затем посинел. Потом говорит:

– Ну-ка, еще попробуй!

Малютин повторил фокус и опять стрелка ушла почти за три атмосферы. И вновь Демкин дул, затем сдался, хотя нелегко это далось. Ведь у него четкое было отношение к молодежи (хотя Малютин был моложе только лет на шесть). А когда узнал, что его дурачили, то долго изучал устройство манометров и пытался на других применить ту же шутку, но не вышло, все уже были к этому готовы, все уже все знали.

Он был совсем невысокого роста, нос – картошкой. Очень любил эротические, матерные анекдоты, просто заслушивался их, а потом заразительно смеялся вместе со всеми. В начале восьмидесятых годов, уже находясь на пенсии, он долго болел и умер от старых военных ран. Когда мы встречаемся с работниками цеха тех лет, первым делом мы вспоминаем именно Демкина – грустного, веселого, задумчивого… Может, он и не всегда мог откликнуться на призыв о помощи, но его непосредственность, постоянное трудолюбие снискало к нему уважение, и мы всегда жалеем о том, что он умер таким еще в общем-то молодым. Ведь шестьдесят лет – это не возраст для таких людей!

Чаще всего вспоминаем мы случай, когда с Демкиным пришлось бегать наперегонки. Надо сказать, что, несмотря на небольшой рост, Михаил Иванович был крепким физически, жилистым человеком. И он всегда говорил, что молодое поколение получилось хлипким, не чета им, которые родились в двадцатых годах.

– Вот давай в столовую наперегонки побежим! – пристал он ко мне однажды в вечернюю смену.

Тогда нам уже начали давать талоны для лечебно-профилактического питания. Я обычно, как положено, принимал это питание до работы, поэтому в рабочее время в столовую не ходил. А некоторые аппаратчики ходили в столовую №9, расположенную около ТЭЦ, прямо во время смены. Тогда только в столовой №9 кормили по талонам ЛПП. Но бежать в столовую около восемьсот метров мне совсем не улыбалось. К тому же с жилистым Демкиным еще неизвестно, кто победит. Поэтому, видя интерес на лицах наших товарищей, которые собрались у стола Демкина и с любопытством ждали моего ответа, я сделал контрпредложение: