Петр Котельников - Дороги, нас выбирающие. Том II

Мать боялась болезней, которые так и цеплялись за ее «сокровище», едва перешагнувшее двухмесячный период жизни. Она создавала столько поясов обороны, что изобретательности ее можно было только дивиться, но болезни находили с легкостью необыкновенной бреши в ее цитадели. Тем более что атаки болезней следовали одна за другой. Перерывов почти не было. Казалось, что неокрепшему созданию, едва ли улучшившему свои физические данные, не справиться с болезнями, а он мучился, но жил, там, где и крепкие дети не справлялись

Деревня того времени, когда происходили описываемые события, вниманием медицины не была избалована. Наиболее частым представителем ее был судебный медик. Его появление на селе приносило немало бед, поскольку в крестьянском обществе действовало правило круговой поруки, и за гибель одного из членов все несли ответственность, Чиновнику вольготно чувствовалось в среде абсолютно безграмотных крестьян. Можно было трактовать законы, как только душе заблагорассудится. Селян можно было обвинить в чем угодно, было бы только мертвое тело, да еще со следами насильственной смерти. А уже выудить из карманов бедолаг последние денежки, было делом простой техники, в которой чиновники были виртуозами высочайшего класса. Что касается здоровья, жизни и смерти обычной, естественной, то тут все объяснялось повелением Бога: «Бог дал… Бог взял!» Можно ли было спорить с Богом самим?.. Что оставалось делать моему, чересчур юному герою, если на расстоянии 12 верст в окружности не было не только «дохтура» но и «фершала» порядочного. Людьми относительно духовного склада, врачующими пациентов оставались знахарки, а материального, грубого характера действий – коновалы. Значит, оставалось надеяться на заступничество апостола Петра. Нет, не ошиблись взрослые, обратившись к его заступничеству. Далеко не смешно было дать такое мужественное имя младенцу с едва тлеющейся жизнью.

Бог дал каждому живому существу необходимые органы для восприятия живого мира. Одним, наверное, одним из самых главных является зрение. А у человека оно, к тому же, еще и цветное.

Хотелось бы познакомить читателя с моим взглядом на возможности цветного зрения. Попытаться взглянуть на возможности передачи каждым цветом особенности состояния души.

Семь цветов составляют спектр света. Но разве это конец? Мне кажется, что это только границы нам дозволенного, возможно, открывающееся пытливому уму все в большем и большем соцветии тонкостей его. Что видит каждый из нас, глядя на сочетания цвета? Скажем, ярко желтого с белым; белого с васильковым; розового с красным и лиловым? Скажем, что видят политики Украины в сочетании синего и зеленого цветов? А что говорить о цветах, находящихся за пределами возможностей наших органов чувств. Мы только ощущаем тепло, инфракрасную часть спектра кожей своею, невидимой нашими глазами, а змея – видит его своим органом зрения. Это касается и противоположной части солнечного спектра – ультрафиолетовой. Мы «загораем» под ним, не видя его. Невидимое нами, не означает отсутствия его! Сколько мыслей возникало и, сколько чернил израсходовано, чтобы создать литературные произведения о «невидимке»? А ответ находится в плоскости познания абсолютно белого и абсолютно черного цветов. Первый невидим, поскольку все отражает, второй – потому, что поглощает все, не давая ничему вырваться из себя. И неудивительно, что в спектре света нет ни белого, ни черного цветов. Только те семь цветов, о которых нам говорили на уроках оптики.