Наталья Маренина - Козявка. Часть 2

– Спасибо, коллеги, спасибо, я рад, что мы пришли к разумному решению.

– Дед, – вдруг обратилась к нему Козявка, – а кем ты был в той жизни?

– Хммм. Не помню. А почему ты спрашиваешь?

– У тебя явно была какая-то профессия, связанная с наукой, бизнесом и баранами.

– Интересная мысль.

– Я поняла. Ты клонировал овечек на продажу.

– Тьфу ты, – дядя Базилио опять прикрыл рот Козявки рукой и вывел её из избушки. – До свидания, дедуль. Мы ещё зайдём, наверняка, нам опять что-нибудь понадобится спросить. С ней ни дня покоя.

Дед тоже попрощался и помахал им на прощание рукой, выйдя на крыльцо. Когда они ушли, он всё так и стоял на крыльце, смотрел вслед и улыбался.

Когда перед кошкой поставили блюдце с двумя скользкими рыбинами, кошка не долго думая, начала чавкать. Да не просто чавкать, от удовольствия она начала как бы примурлыкивать или помяргивать.

– Дядя Базилио, как ты думаешь, она должна издавать такие звуки? – спросила я и посмотрела на дядю Базилио. – Может, у неё что-то сломалось? У тебя нет инструкции к данной модели кошек?

– Глупышка, она просто была очень голодная. – Дядя Базилио сел на свой белый диван с кружкой кофе и стал довольно наблюдать за кошкиной трапезой.

Я тоже уселась рядом, достала из кармана конфетку и протянула Базилио.

– На, ты, наверное, тоже голоден.

– Спасибо, хоть я и не голоден, ты же знаешь. – Но Базилио всё же потянулся, чтобы взять у меня конфету. А когда его пальцы коснулись конфеты, она вдруг исчезла.

– А, понятно, – спокойно сказала я, достала ещё одну конфету и съела, фантик, конечно, сунула между диванными подушками. – У тебя не установлена такая опция.

Дядя Базилио что-то пробурчал («это у тебя не установлена опция, чтобы делиться») и легко вздохнул.

– Кажется, одно дело сделано, – сказала ему я.

– Одно? У нас их несколько?

– Конечно. Мы потеряли много времени, выясняя кошачьи пристрастия. У нас есть дело поважнее.

– И какое же?

– Фокс.

– Хммм. Да, пожалуй.

– Ты ведь не забыл о нём, правда!?

– Конечно, нет, – с сомнением ответил Базилио и почесал затылок.

– Вот эпитета на тебя нет. Давай включай свой принтер, или что там у тебя. Будем смотреть, как дела у нашего Фокса.

Базилио сел перед монитором, отставил кружку с кофе, усадил меня на мягкую коленку и через какое-то меню нашёл Фокса. Увиденное удивило нас: Фокс, как ни в чём не бывало, сидел за компьютером и щёлкал мышкой. Я сердито упёрла руки в боки, но ничего не сказала. Базилио потрогал меня за локоть:

– Вот видишь, всё уже хорошо. Но… ты как будто не рада?

– Ну, не то что бы… Я просто не до конца понимаю, что происходит. Он уже отказался жить, можно сказать, наложил на себя, а эти иллюзионисты-хранители его на компьютерные игрушки что ли подсадили? Это как понимать?

– Подожди, не кипятись, давай я приближу, и мы посмотрим, что он делает.

Базилио так и сделал: он приблизил изображение, и мы смогли увидеть, что за беспорядок тут вообще происходит. На экране замелькали какие-то синие надписи, картинки, чёрные надписи… Голова у меня пошла кругом.

– Дядя Базилио, читай.

– Он всё время переключается, но в целом можно сказать, что он ищет что-то про аварию и девочку.

– Это про меня! Он ищет про меня! – Всё внутри у меня защекотало от волнения. А все сомнения были развеяны: ни на какие игрушки его не подсаживали, он искал информацию о моей смерти.

– Кажется, он нашёл твою фотографию с родителями с вашими именами под ней.

– Я не хочу на это смотреть, и не читай имена вслух, я не хочу знать… – мне стало горько и очень грустно. Я слезла с коленки, обошла дядю Базилио вокруг и уткнулась лицом ему в спину.

– Мне интересно другое… – слова дяди Базилио отдавались у него в спине низким гудением и вибрацией, стало щекотно.

– Что? – спросила я сквозь сопли.

– Зачем он это ищет? Ну, понятно, его случившееся ужасно мучает. Но это что, способ самобичевания такой?

– Что такое самочебевание? – спросила я.

– Самобичевания. Ну, самоистязания, наказание для себя. Зачем ему смотреть твои фото и искать про тебя информацию?

– Я не знаю, но у меня плохое предчувствие. Он собирается сделать какую-то глупость?

– Не думаю… Если бы это был какой-то порыв отчаяния, он бы уже что-то сделал. А у него появился какой-то смысл в действиях. И ты знаешь, я тут заметил – цвет его имени стал другим, он стал белым.

– А что это значит? – заволновалась я.

– Как бы это сказать… Ну…