Яна Жемойтелите - Пора домой (сборник)

– А если я признаюсь, что будет? Ты меня убьешь, ведь правда? Как классового врага?

– Да какого там классового… Маша! Я не хочу тебя убивать!

– Не хочешь и все-таки убьешь? – Она уже не могла остановиться. – Как Марютка своего синеглазого?..

Егор, все еще стискивавший ее плечи, тотчас обмяк, губы его дрогнули будто в плаче, но через мгновение расхохотался – громко, отрывисто, почти истерично, четко выговаривая «ха-ха-ха», и Машеньке невольно вспомнились агатовые галки с красным зевом на пустыре, в тот самый день, когда она несла книги в столярку, еще не зная, что сегодня встретит Егора.

– Ты, Машка, у меня полная дура, ха-ха-ха, если всерьез… да ну тебя! Это же просто кино. Они на слезу давят, ха-ха-ха…

Машенька отшатнулась, смутилась и даже закрыла глаза, чтобы не смотреть на Егора, который внезапно подурнел, то есть даже не подурнел, а как бы перелицевался. Ведь и нарядное платье неприглядно с изнаночной стороны. И потом, когда, оборвав смех, он заговорил обычным своим глуховатым голосом, Машенька не могла отделаться от ощущения, что соприкоснулась с чем-то очень страшным, всплывшим на поверхность из самой бездны бытия. Хотя какая там могла быть бездна, если бытие протекало среди деревянных домишек с чадящими печками, заводских цехов, лозунгов, писанных на кричаще-красных полотнищах, сбегалось к стакану чая возле пузатого самовара или паре картофелин, которые Машенька брала в библиотеку, чтобы перекусить ближе к вечеру, бытие пахло книжной пылью, крепким табаком Марка Борисовича, сеном, которым тетя Галя кормила козу, щами и пирогами с брусникой по воскресеньям… Машенька невольно вспомнила свою тетю Галю, которая даже не подозревала, что у Машеньки успела состояться какая-то своя жизнь, отличная от обыденной. И Машеньке подумалось, что, сойдясь с Егором, она предала ее, потому что тетя Галя хотела, чтобы Машенька вышла замуж за доктора, потому что ему пациенты свежие яйца наготово приносят, курей разводить не надо, да ну этих курей, от них одно дерьмо во дворе… Но еще Машенька думала, что на самом деле тетя Галя хотела этого доктора для себя самой, а не для Машеньки. То есть в юности тетя Галя мечтала выйти замуж за доктора, не получилось, так пусть хоть Машенька за доктора выйдет. Но ведь Машенька самостоятельный человек, это, во-первых. А во-вторых, весьма скоро она откроется тете Гале. Скоро, да, но еще не теперь. С этим Машенька медлила почему-то. Но явно не потому, что Егор не был доктором.

– Зачем тебе головоногие моллюски? – неожиданно для себя спросила Маша.

– Какие еще моллюски?

– Ты про них книгу в научном отделе брал.

– Ну брал, так сразу вернул.

– И все-таки зачем?

– Да что ты пристала сегодня со своими вопросами! – Егор снова отрезал грубо и неприятно.

В среду в библиотеку неожиданно пришел плотник Винокур, хотя в этом для него не было необходимости: Машенька только в обед была в столярке.

Сперва она услышала зычный голос заведующего библиотекой Владимира Александровича, который возвещал на весь вестибюль: ба-ба-ба, вы только посмотрите, кто пришел, да это наш самый знаменитый читатель… Владимир Александрович всегда говорил громко, по семинаристской привычке вещать на всю аудиторию. Еще любил театрализовывать события, вот и теперь Машенька решила, что заведующий полагает, будто сейчас весь небольшой библиотечный коллектив проявит уважение к пролетарскому читателю, однако Машенька решила отсидеться в своем отделе. Вскоре голос заведующего потух, в коридоре обозначились шаги, и в кабинет, явно стесняясь, заглянул Винокур. Видимое его стеснение, естественное в чужой обстановке, придало Машеньке уверенности, поскольку она была здесь хозяйкой, да и за что бы вдруг ей должно быть стыдно перед Винокуром. За свое поведение, что ли? Нет, безусловно, класс в интересах революционной целесообразности имел право вмешиваться в половую жизнь своих сочленов, как писали в брошюре «Революция и молодежь», однако она давно уже достигла половой зрелости и отвечала за свои поступки. Сложив про себя подобную фразу, Машенька напряглась, но Винокур поприветствовал добродушно: «Здравствуй, девонька», и Машенька перевела дух.

– Ты не удивляйся, что я к тебе в библиотеку пришел. В столярке народу много, по душам не поговорить…

– Слушаю вас очень внимательно, – Машенька ответила бесцветным казенным тоном.

Винокур, помедлив, придвинул к кафедре стул и оседлал его задом наперед, облокотившись о спинку.