Сергей Котелевский: Zомби LAND. Том 1. Черная Лихорадка

– У-у-у-ххх ты-ы-ы!!! Вот-это-штуу-ка-а! Просто-Чудо, -а-не-сигаретки!

Неведомая, волшебная музыка обволокла меня словно паутиной, проникая в каждую клетку моего существа. Постепенно на меня снизошла божественная благодать. Из-под сиденья зазвучал небесный хор ангелов, золото арф и голосов заполнил салон авто, переворачивая все мое нутро.

– Дайте и мне, я тоже хочу успокоиться, – Смайлз протянул руку, в которую Брэдлик сунул дымящийся бычок.

– А мне, – настойчиво попросил Чакки-Тесак.

– А тебе нельзя – ты за рулем, а иначе забалдеешь – и мы вообще никогда никуда не приедем, – сказал я, медленно затягиваясь сигаретой.

Где-то под задним сиденьем зашевелилась, зашебуршилась бесформленная жирная масса в полицейской униформе и жалобно заскулила, уставив на нас свои испуганные щенячьи айзы.

– А с этим что делать? – озабоченно осклабился Детина, когда первая фаза удачливо вдарила по его безмозглой башке.

Долгая, напряженная пауза сизым облаком повисла в воздухе.

И тут снова вклинился Малыш Смайлик со всеми своими ойхами да айхами… Мол, что теперь с нами будет… Нас накроет полиция… Нам не жить… Нас найдут и упрячут за решётку на долгие годы… Ну и так далее и тому подобное…

Порядком подустав от его fucking sheet болтовни, я наконец обернулся фэйсом к Детине Брэдли и лукаво подмигнув ему, что было мочи страйкнул фистом по наглой, жирной полицейской morder, после чего не долго думая, Брэдлик на глазах у испуганного, изумленного до одурения Смайлза проделал с блюстителем старое доброе shpill-will, [именуемое в простонародье как оральный секс], а я в свою очередь, вынув из сапога длинный узкий стилет вырезал букву «Х» ему на лбу; ш-ш-ш-асть! и густая, алая блад в ту же сек застлала его глаза и хлынула прямо на униформу, залив весь пол на заднем сиденье автомобиля. От этого горе-блюститель завопил еще громче и безумней, но, получив наконец хороший toltshok по tykve, замолк.

Дело было сделано, и немного поднапрявшись, Детина Брэдлик прямо на ходу вытолкнул, выпихнул na fig обрюзгшее, бездыханное туловище полис-мэна на проезжую часть, захлопнув за собой дверь машины… Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять и представить себе как жирное, беспомощное тулово копа на полной скорости размазалось по асфальту шоссе для надежности впечатанное к тому же проезжающим встречным грузовиком..

– Ну, и то же дальше, а?

На драйве к городу, недалеко от каких-то сельскохозяйственных комплексов двигатель «KARAVELLY» вдруг забарахлил, закашлял, зачихал и сдох. Стрелка указателя топлива была на нуле. Но нас это уже мало терзало, т.к. впереди, неподалеку вспыхивали и гасли, вспыхивали и гасли неоновые огни допотопной пригородной заправ/станции.

– Привет, родимая! – выкрикнул Чакки, а Брэдлик присовокупил к этому свой дебильный хохоток.

Каждый из нас троих надел на голову по цветастому чулку для неузнанки сине-буро-малиновую женскую дрянь, от которой свербило в глазах и першило в горле. После чего мы все трое дружно двинулись на станцию, с незатейливым названием «BUTIK», оставив Смайлика у заправочного насоса, приказав ему залить полные баки нашего авто.

Внутри было тихо. Ни одной живой души. Повсюду громоздились стеллажи с различными продуктами питания, питья и еще какой-то ненужной мелочной хрени, при виде которой Детина Брэдлик вне себя от радости, хохоча и улюлюкая принялся загребать с полок все подряд себе в карманы, рассыпая по полу беспонтовые крекеры, бутерброды, чипсы, жвачки и шоколадки.

На шум из подсобки явился худой низкорослый кореец с плоским как тарелка лицом и засаленным фартуком вдвое больше его самого. Увидев в своем магазине столь бесцеремонных и наверняка опасных посетителей он тут же метнулся обратно в подсобку, где у него был телефон, а может быть даже был спрятан и хорошо смазанный шестизарядный обрез.

Детина Брэдл молниеносно перемахнул через прилавок ему наперерез, и, перехватив того в дверях и оглушив фистом по кумполу, легонько, как котенка отшвырнул в сторону стеллажей. Оглушенный кореец мертвой обезьяной опрокинулся на полки с продуктами подняв невообразимый нойз и пыль. Больше он не представлял для нас абсолютно никакой угрозы, и я, вместе с Чакки смело двинулись в сторону кассы.

Узгоглазая продавщица в легком расписном кимоно в невообразимом ужасе застыла за кассой фарфоровой статуей. Я понял, что еще секунда, и она заорет почище полицейской сирены. Поэтому я скоренько подпрыгнул к ней и зажал одной своей grablei рот, а другую запустил за пазуху кимоно, где нащупались две крохотные девичьи бубзы. Она была такая хрупкая, мягкая и от нее так приятно пахло восточными пряностями, что моя пятая конечность невольно затрепетала, и я расслабился, замешкавшись в каком-то неистовом экстазе. Но тут стерва так укусила меня за ладонь, что я взвыл от боли, как раненый в задницу лось. А потом уже и она завопила диким войсом, на который через пару минут могли сбежаться все окружные кантри-копы-живые и мертвые… В общем, пришлось срочно заткнуть ей фонтан одним ударом под дых и для верности огреть по хэду боттл с пивом, помяв таким образом ее фарфоровую причу. Она без сознания рухнула на пол, а когда я увидел, как она беспомощно лежит, выкатив наружу свои миниатюрненькие бубз, я еще подумал, может, стоит заняться с ней чем-нибудь более приятным, но нет, это у нас было намечено на потом. Но пока я выгребал кассу, Чакки все же умудрился напоследок содрать с нее кимоно и сделать старый-добрый schpill-will. Наверное, почуял, собака, нечто восточно-родственное в ней… Нечто вроде Инь-Янь, только на латинский манер… Так или иначе надо было рвать когти. Взяли мы кассу на очень, кстати, солидную сумму, и подцепив ожидавшего нас у дверей Детину Брэдлика с полными сумками всяческой снеди весело запорхали в ночь.