Алексей Янкин - Наследник славы. Часть 2. Невольничий берег вселенной

– Это основной корм тцоп-вишей, – пояснил, не оборачиваясь гиод. Он одним глазом с любопытством наблюдал за реакциями раба, – Они только им и питаются. Ну и для нас выращивают. Многим рабам нравится вкус этого овоща.

Почти сразу за этими словами Роман увидел группку существ. Их около полутора десятков. Он их не сразу и приметил, потому что те стояли на коленках, пригнувшись телами к самой траве. На миг показалось даже, что это отара барашек, щиплющих травку. А как еще должны питаться животные? Да еще и обросшие густой курчавой шерстью. Но завидев гостей, тцоп-виши повскакивали на две ноги и замахали руками. Роман подумал, что те испугались, но нет – махали увлеченно, приветственно. Явно рады встрече. Существа очень напоминали издали людей. Походили на людей даже больше, чем сквирги, несмотря на то, что также покрыты мехом. Но мех более грубый и густой, и не зеленоватый, а буро-сероватый. На голове он длиннее, менее вьющийся и с более темным отливом – почти как у человека с густой курчавой шевелюрой. Лица чистые, без растительности. Если бы не четыре глаза, два побольше, почти круглые, спереди, как и у землян. И по одному, поменьше, на висках. На вздетых в приветственных жестах руках по четыре длинных тонких пальца с тонкими ногтями-коготками. На тушах кисти рук они всегда обрублены. Они слишком костистые. Есть там нечего.

Особенно Романа поразило, что вокруг бедер всех существ обмотаны тряпки, а на плечи наброшены покрывала – явно одежда. Одной рукой все держали плетеные из ветвей корзинки, похожие на обычные земные лукошки. Корзинки полны теми самыми оранжевыми клубеньками. У некоторых в корзинках сверху лежат пучки ботвы. Всё это как то не вязалось со сложившимся у землянина мнением о тцоп-вишах, как о домашних животных. Он даже попытался заговорить со старшим поваром, но тот отмахнулся от него.

Толпа лохматых существ подошла без малейших признаков страха и все разом заговорили на непонятном певучем языке, переходящем часто в ультразвук. Повар нетерпеливо поднял щупальце вверх. Все замолчали. Тогда он ткнул кончиком щупальца в одного из встречавших и тот радостно затараторил, сглатывая слова. Остальные довольно кивали головами. Роман стоял совершенно обескураженный.

– Они давно ждут нас, – перевел Ту-Гиддо, – Считают, что время Праздника Выбора давно прошло, а нас всё нет.

– Время Праздника Выбора? – переспросил Роман, бывший все еще в прострации от увиденного, – Какого выбора?

– Это волосатое отребье считает, что мы приходим к ним для того, чтобы выбрать самых достойных и умелых и забрать к себе туда, за небо, – Ту-Гиддо тычет вверх тремя пальцами. Толпа встречающих при этом радостно взвывает. – Забрать их в наш счастливый мир для долгой безмятежной жизни, где нет никакой работы, нет никаких проблем. Нет никаких обязательств друг перед другом. Только игры и развлечения.

– Почему они так считают?

– Потому что им так сказали. – безразлично отвечает Ту-Гиддо.

– Кто сказал?

– Мы сказали. – повар удивлен тупостью раба.

– А мы… мы их забираем… чтобы съесть! Ведь это именно их мы и едим? – уточнил Роман, надеясь, что старший повар опровергнет его ошибку. Но тот лишь заклокотал, смеясь:

– Да. Это именно они, тцоп-виши. Скотина матороканцев. А скотина, она и есть скотина. Живут как дикие животные, кормятся на полях. Жрут всякую свежую зелень. Ткань для одежды выделывают из коры деревьев. Дома строят из древесины. Зато и мясо прекрасное нагуливают. Чистое, ароматное, вкусное. Без всякой химической гадости. На что они еще годны?

Роман не в силах больше вымолвить ни слова. Он почти убедил себя, что тцоп-виши, это действительно животные. А теперь… Какие же это животные?! Вскоре, миновав по желтой кирпичной дорожке две-три небольших живописных рощицы из совершенно одинаковых невысоких деревьев, они оказались у околицы самой что ни на есть настоящей деревушки. Та состоит из трёх десятков одинаковых квадратных белёных домиков без окон, с плоскими крышами и закрывающимися лишь на ночь дверьми-занавесками, беспорядочно раскиданных вокруг центральной, утоптанной множеством ног земляной площадки. Перед каждым домиком вкопаны аккуратненькие лавочки, заботливо разбиты клумбы со всё теми же зелеными травянистыми кустиками. Вон что-то похожее на качели. А это явно детская песочница.

Желтая кирпичная дорога заканчивается у первой хижины. Из домиков высыпало не меньше сотни тцоп-вишей и замахало поднятыми руками. Они радостно галдели, пока один из пришедших с гостями не закричал, перекрыв общий гвалт. Все замолчали. Кричавший стал что-то говорить, показывая время от времени обеими руками то на пришедших, то вверх. Морды тцоп-вишей, похожие на комичные земные четырехглазые маски с пятачками вместо носа, довольно растягивались в улыбках. Два передних глаза прикованы к оратору, два боковых беспрестанно зыркают по сторонам, ни на секунду не останавливаясь на одном месте. Наконец гостей проводили в один из домиков, состоявших из единственной комнаты. Дощатый струганный пол, такой же потолок, сквозь узкие щели которого просвечивает «небо». И широкие низкие лавки вдоль трех стен. Ни печей, ни столов, ни шкафов. Всё имущество хранится в сундуках под откидывающимися вверх крышками-лежанками лавок. Очевидно здесь только спят, а вся общественная и семейная жизнь протекает на улице.