Анна Евсеева - Собака. Рассказы

Фил ткнул в него пальцем.

Вельбович пукнул и рассыпался на тысячи осколков.

– Носок-пятка! – скомандовал сам себе Фил, чувствуя, что поднимается в воздух. «Странное ощущение, – подумал он, – интересно, какое сегодня число?».

Почти летя, утопая ногами в густом воздухе, словно в болотной жиже и с трудом переступая, он подошел к часам и нажал на кнопку календаря.

«4 марта 1964 года».

«Интересно, – подумал Фил, – в этот день я родился».

Он еще выше поднялся, почти не чувствуя тяжести своего тела.

«Носок-пятка»! – услышал он голос доктора и сжался от страха, затем как-то странно уменьшился, скукожился весь и вылетел из квартиры через открытую форточку.

Влад огляделся по сторонам: чересчур много роскоши – зеркала в кружевных рамах, кривоногие столики с инкрустацией из драгоценного камня, абажуры в бисере. На стенах – картины причём кажется, подлинники, хотя Влад в живописи – не очень. Полы в коврах, каких он в жизни своей не видал, разве что в музеях, по которым его в детстве таскала тётка. Шикарно, но как-то всё слишком навязчиво: хрусталь слепит глаза, а на ковёр и вовсе ступить страшно.

– Красивый дом! – Влад был у них впервые.

Вроблевски одновременно кивнули.

– Мы очень долго его благоустраивали, – с улыбкой сказал Михал.

– Пойдёмте, – предложила Магда, – покажу вам кое-что…

Она провела Влада по длинному коридору до просторного холла, больше напоминающего театральное фойе. Влад шёл, и ему казалось, что ещё шаг-другой – откроется освещённая сцена, по которой они с Магдой пройдут тур вальса перед светской публикой.

Магда распахнула одну из дверей. То, что увидел Влад, больше напоминало спальню Нептуна, а не обычную ванную комнату.

– Нравится? – спросила Магда.

– Очень.

– Видите мозаику?

Влад обратил внимание на абстрактный рисунок по краю серебряной ванны.

– Это створки от устриц, которые мы с Михалом ели в Париже. Выбрасывать – показалось не оригинально. Я собрала в пакетик, привезла домой, и вот что получилось! – Магда ждала восхищения.

– Это очень оригинально, – похвалил Влад, думая, а не заняться ли ему коллекционированием целлофана от сосисок, чтобы когда-нибудь использовать его в благоустройстве своего жилья.

– Не представляете, как сложно было уговорить Михала купить дом на берегу Рейна!

– Ему не нравится Рейн?

– Не в этом дело! Он совершенно не признаёт осёдлости, постоянно куда-то переезжает. Так и мотаемся по городам, по странам. Это ужасно тяжело! А весь позапрошлый год мы прожили в Конго. Ну и куда это годится!

– В Конго? – поразился Влад. – Почему именно Конго?

– Какие-то дела… – развела руками Магда. – Но ведь в Швейцарии лучше, не правда ли?

– Никогда не жил в Конго, – ответил Влад.

Они вернулись в гостиную.

– А мне всю жизнь приходится жить в микроскопических квартирках, – признался Влад. – Или ещё хуже – в комнатах. Можете себе представить – только комната и никаких удобств.

– А кухня, ванная? – ужаснулась Магда.

– Общие.

– Общие с кем? – уточнила Магда.

– С посторонними людьми. В квартире живёт несколько семей, совершенно никак не связанных между собой. Это называется – коммуналка.

Стоит Владу попасть в гости к тому, от кого может хоть что-нибудь зависеть, как он принимается за рассказы о жизни в коммунальной квартире. Общие тазы, общий туалет, общая газовая плита и прочие бытовые «радости» подобного рода выбивают европейцев из колеи иногда до такой степени, что они соглашаются инвестировать какой-нибудь проект – из тех, что Влад им предлагает, или помогают иным способом. Особенно впечатлительны швейцарцы. Но они не так просты, как кажется. На их лицах почти всегда выражение слепого восторга, которое, правда, от его историй часто сменяется тихой печалью. Но дальше этого не идёт. Максимум, на что они способны – сочувственно покачать головой. Они – сама любезность: могут, расслабившись, запросто впустить к себе в душу, но они никогда не впустят никого к себе в карман.

К креслу едва слышно подошла большая собака и мягко положила голову Владу на колени. Он посмотрел вниз.

Собаки не было.

– Как странно… мне показалось, собака…

Вроблевски переглянулись.

– У нас был доберман, – сообщил Михал. – Это его кресло…

– И он любил класть голову на колени всем, кто сюда садился, – с грустной улыбкой добавила Магда.

– Он умер пару месяцев назад, – осторожно добавил Михал.