Евгений Пышкин - Свалка. Три повести

Да, впервые в Северном Городе мне пришла идея о давлении над нами высшей сущности. Не бога, не вселенского разума, а закона, действующего там, где мы не можем противопоставить ему ничего, ибо не понимаем смыслов. Тогда же я подумал: «Возможно, объективный мир стремится к абсурду, к размытию понятий, к борьбе всех против всех. Но когда-то он минует точку наибольшего хаоса и уходит… Куда?»

Идя по пятам за животным, мы вошли на территорию предприятия. По правую руку находилось вытянутое здание. Подобные сооружения служили для помещений общего пользования, например, для столовой, для комнат отдыха. Следуя за псом, мы обогнули строение справа, и увидели многоэтажное сооружение.

– Вот этот дом. Все началось здесь, – сказала собака.

Мы подошли к парадному входу и прочитали табличку. Это был научно-производственный корпус, занимающийся опытными работами в области квантовой физики. Пес провел нас дальше. Мелькнула мысль о готовящейся ловушке. Жаль, не разрешалось носить оружие. Но тревожившие домыслы улетучились, когда экспедиция, пройдя первым этажом, оказалась в подвальном помещении, где находились животные, точнее то, что от них осталось в результате экспериментов. Но что здесь произошло? Чье научное любопытство изуродовало «живой материал» так, что остались скелеты зверей? Еще одна загадка и еще один тупик. Мы облазили комнаты в поисках ответа. Странно, но никаких журналов и отчетов не нашлось, а вот в одной из клеток увидели доказательство экспериментов. Осел беспомощной тушей лежал за стальными прутьями среди разбросанных костей. Оно дышало. Я спросил пса:

– Скажи, ты точно не знаешь, что здесь произошло?

– Нет. – Собака зашевелила ушами.

– И какие эксперименты здесь производили?

– Не в курсе. – Взгляд пса насторожил.

– Точно?

– Да я же говорю, что ничего не знаю. Вообще я не собираюсь отвечать за людей. Что это за эксперименты, для чего? Они гроша ломанного не стоят. Я так думаю: препарирование дает иллюзию развития, хотя под скальпелем прогресса совершается убийство человечества.

– Ты думаешь, все опыты над животными, и не только эти, бесполезны?

– Да. Не стоит овчинка выделки.

Пес занервничал.

– Ну, а как же, по-твоему, мы узнаем о внутреннем строении организма зверей? – задал я ему вопрос.

– А вы спросили разрешения кромсать нас? Нифига! Когда режут человека – это преступление, а когда животных – научная необходимость. Может, стоит поставить эксперимент над человеком? Пустить ему кровь в целях научной необходимости?! А? Царечки природы, что скажите? Короче, какого вы имеете права покушаться на нашу жизнь?

– Пес.

– Сам ты…

– Мне хотелось прояснить ситуацию. Может, не стоит сориться?

Но он проигнорировал мой вопрос и сказал:

– Ваши проблемы, вы и разбирайтесь.

Единственную ниточку, которая смогла бы привести нас к разгадке, мы упустили. Пес не шел на контакт, он отмалчивался, а если говорил, то говорил неохотно, будто делая милость. Животное бегало по этажу, нюхало, настороженно застывало на месте, шевелило ушами, словно в предчувствии нехорошего. Я вновь попытался подступиться к нему. Он неопределенно заявил: «Ох, не нравится мне здесь. Воздух плохой. А от чего никак не пойму» – и все в таком духе. Может, он знал, или делал вид, что догадывается.

Осмотрев помещение, мы увидели на стеллажах различные средства измерения, блоки питания, генераторы высокой частоты, портативные модуляторы – назначение всего этого было известно. Однако наш ум терялся в догадках, когда находили странные агрегаты. Мне показалось, что их наличие в лаборатории неестественно, словно они не к месту. Я и сейчас не могу точно описать ощущения, подходящих слов нет. Как будто странные конструкции агрегатов созданы не человеческими руками. Да и непонятные надписи на них, больше похожи на бессмысленные рисунки, чем на слова. Если это и имело значение, оно нам так и не открылось. Скорее всего, здесь проходили закрытые эксперименты. Я вспомнил слова Лаца. Да, слышал о теории квантового луча, но тогда это показалось фантастикой, пусть и не такой далекой. Моих знаний физики не хватило осмыслить случившееся в подвальном помещении. Были озвучены догадки, но сейчас я не помню их. Возможно, имелось рациональное зерно в предположениях моей команды.

В итоге, мы решили разбиться на группы и обследовать другие этажи, ограничив время осмотра.

«Когда закончим, – сказал я, – встречаемся в фойе».