Виталий Новиков - Враг твой, друг твой. Роман

– К сожалению, это мне неизвестно. Я помог Велизару только оформить завещание, где впервые увидел ваше имя.

– Почему он завещал дом именно мне. У него не было больше родственников?

– Велизар был очень одинок. У него не было ни братьев, ни сестёр, ни детей, ни племянников. Он никогда не был женат.

– Странно.

– Мне всегда казалось, что Велизар очень дорожит своим одиночеством.

– Здесь есть его фотографии? Хочу узнать, как он выглядел.

– Поищите, может быть, найдёте что-нибудь. Вы теперь полноправная хозяйка этого дома. Вот возьмите ключи от дома и от калитки.

Привалов достал из кармана куртки связку ключей и протянул Наталье.

– Значит, я могу уже здесь жить и делать всё, что захочу?

– Разумеется. Возьмите это. Здесь я составил перечень документов и справок, которые вам нужно будет собрать для оформления дома. – Привалов достал из портфеля лист и положил на стол. – Это формальности, но необходимые формальности. Поэтому можете не торопиться со сбором этих бумаг, но в то же время не откладывайте в долгий ящик решение этого вопроса.

– Скажите: сколько я вам буду должна за ваши услуги?

– Забудьте об этом, в память о Велизаре я готов вам оказывать свои услуги безвозмездно.

– Большое вам спасибо, Валерий Михайлович.

Привалов попрощался и уехал.

После его ухода Наталья и Одинцов долго не покидали гостиную. Они молча рассматривали картины и мебель.

Одинцов подошёл к окну и посмотрел во двор.

– Интересно, в пруду рыба есть?

Пруд располагался во внутренней части пространства образуемого между двумя обращёнными внутрь сторонами дома. Пруд просматривался, таким образом, из обеих частей дома, и почти из всех помещений. В квадратной глади пруда отражались облака и отсвет заходящего солнца.

– Решил порыбачить? – Наталья сидела на канапе, закинув ногу на ногу, и курила.

– Согласен, дурацкий вопрос. Вообще то я не поклонник рыбалки. Кстати, когда мы поедем домой?

– Попозже, я ещё хочу побыть здесь.

– Извини, но мне кажется это небезопасно.

– Небезопасно?

– Обычно дома, в которых происходят убийства, обклеивают бумажными лентами с надписями «вход запрещён»; а тело покойника обводят мелом.

– Насмотрелся фильмов.

– Может быть, ленты уже отклеили, а мел отмыли? Всё-таки неделя прошла.

– Конечно.

Наталья задумалась. И кто это отмыл мел и снял ленты? Милиция? Наталья понимала, что подозрения Одинцова не лишены логики и здравого смысла. Оказывалась, что не всё ещё в деле с наследством ясно и понятно. Первый раз в жизни Наталье так крупно повезло, и всё равно её продолжало преследовать чувство неуверенности в том, что всё это чудо не закончится также внезапно, как внезапно на неё свалилось это наследство.

Она бродила по дому, и ей казалось, что внутри её что-то меняется, что-то растёт, становится большим и сильным. Это было её внутреннее, её настоящее я. Человек, у которого есть такой дом, может не бояться таких людей, как Старожилов или Углицкий. Жаль, что кроме дома, дядюшка не оставил никаких денежных средств. Если бы к дому прилагались ещё и деньги, тогда можно было бы забыть о работе, и пожить какое то время в своё удовольствие.

Наталья исследовала столовую. В кухонных шкафах она обнаружила несколько сервизов. Все ложки и вилки были из серебра. Особенно ей понравился набор бокалов из тёмно-синего стекла. Она взяла один бокал и продолжила изучение столовой, держа его в руке.

– Красивая вещь. Но чего-то в ней явно не хватает. Думаю, что французского вина.

В столовую незаметно вошёл Одинцов.

– Кстати я уже вижу в баре кое-что подходящее, чем можно наполнить эти прекрасные бокалы, – Одинцов достал такой же бокал.

– Ты, не слишком ли расхозяйничался в чужом доме?

– Прости за наглость, но не отметить хоть как-то такое событие, как получение наследства, да ещё такого, было бы верхом занудства и жлобства.

– Я боюсь, что вино, которое здесь есть, слишком дорогое, чтобы его можно было пить, предварительно не узнав его историю.

– А я вижу уже початую бутылку. Давайте ваш бокал.

Наталья протянула свой бокал. Как показалось, Одинцову взгляд её несколько потеплел, и в нём появилась какая-то игривость. Одинцов налил вино в её бокал, а потом наполнил свой.

– За тебя и твою удачу, – сказал тост Одинцов.

Наталья осушила сразу бокал, а Одинцов смаковал напиток долгими глотками.

– Чудесная вещь, – сказал он.

– Ты странный.

– Почему?

– Я не могу понять то ли, ты, нарочно кривляешься, строя из себя рубаху-парня, то ли это твоё обычное поведение?