Андрей Сафонов - Плерома. πλήρωμα

Город 18 18 Конечно же, я не помню город в деталях. Это примерная попытка передать то, что я увидел. внизу становился все меньше и меньше, приобретая все более отчетливую форму. Участки, которые внизу казались довольно прихотливо застроенными, превращались в витиеватые рисунки, затем соединялись друг с другом, образуя новый неожиданный узор. Все это походило на огромный, медленно вращающийся калейдоскоп.

Упоенный открывшейся картиной я брел все дальше и дальше, между увитых плющом стен, пока не остановился перед маленьким старичком, возникшим словно из ниоткуда. Огромная голова венчала атлетическое туловище. Величественное лицо, словно зимний лес, обрамляла белоснежная борода. Похожие на озера этого города, кристально голубые глаза, будто сканировали меня насквозь. Они излучали спокойствие и необычайное дружелюбие. На могучей шее висел медальон. Пока я рассматривал его, в круге медленно появилась надпись: «Ask me».

– Есть ли фатальный поступок, после которого уже ничего нельзя изменить? – начинаю я философствовать, тем временем на медальоне появляется новая надпись: «Direktly» – очевидно, старичок хочет, чтобы я не философствовал, а спросил прямо.

Я набираюсь смелости:

– Буду ли я прощен за свой грех?

После этого вопроса невидимая сила депортировала меня из города. Я очнулся в комнате у Толика: рядом лежал сломанный барабан, Асин рисунок на стене слегка напоминал о чудном космическом городе. Аудиенция закончилась. Может быть потому, что в вопросе прозвучала наглость, или потому что я задал не тот вопрос, а, вероятнее всего, из-за того что я пытался обмануть старичка, упомянув только один грех, утаив при этом все остальные.

Я был ошеломлен только что пережитым – то, о чем я раньше лишь смутно фантазировал, оказалось реальностью, превосходящей самые смелые ожидания. Ощущение наэлектризованности не проходило все утро, мысленно я все еще пребывал там – в неведомом граде, который так давно искал. Что же это было такое???

Впрочем, если верить знаменитому швейцарскому психологу Карлу Юнгу 19 19 Карл Юнг – швейцарский психоаналитик, автор термина «коллективное бессознательное». В отличие от Фрейда, Юнг был далек от материалистического взгляда на мир, а в своих поздних работах пришел фактически к явному оккультизму. , изучением трудов которого я тогда активно увлекался 20 20 Даже делал некоторые переводы писателей-постъюнгианцев для эзотерического проекта «Касталия» Олега Телемского , все было предельно просто – небесный город олицетворял самость 21 21 По Юнгу, в человеческом бессознательном существует ряд ключевых архетипов, определяющих психическую жизнь. К примеру «персона» – это внешняя сторона человеческой личности, «тень» – ее антипод, темная сторона. «Анима» и «анимус» – соответственно, женское и мужское дополнение для личности мужчины и женщины. Самость – высшая полнота человека, соединяющая в себе все противоположности. Самость может являться в сновидениях как некая симметрическая фигура или, в личном аспекте – как мудрый старец. , или мое высшее Я, ту личность, для которой эта была лишь маской. Согласно Юнгу, самость, как правило, проявляется как четверичная структура – ее образом может послужить крест, 4 стихии, годовой круг, разделенный на 4 части, древние города, разделенные на четыре квартала. Устройство моего города также отображало устройство этой штуковины 22 22 Фактически самость у Юнга совпадает с идеей Бога на индивидуальном уровне, и сравнивается с тем царством внутри нас, о котором говорится в Евангелиях. Именно ее, по мнению психиатра, олицетворяет величественная картина Небесного Иерусалима, увиденная апостолом Иоанном. Однако, несмотря на все сходства, самость радикально отличалась от библейского понимания Бога. Если там он «свет в котором нет никакой тьмы», чистая Любовь у которой не может быть никакой дружбы со злом, то, по Юнгу, уже в силу своей всеобъемлющей полноты, она должна включать в себя добро и зло, свет и тьму, Христа и антихриста. .

Старичок же, очевидно, являл самость в ее личном аспекте. Подобно Деду Морозу, Старику Хоттабычу, Мерлину и Филемону 23 23 Филемон – крылатый старик, описанный в дневниках Юнга, которого он считал своим духовным учителем и олицетворением самости. Юнга, мой старец был живым хранителем тайн, с которым можно было вести диалог. Мало того, диалог велся посредством медальона – уменьшенной копии города и еще одним символом самости. Пользуясь ломаным английским языком, медальон выразил готовность ответить на любой мой вопрос.