Александр Беляев - Эффект сто первой обезьяны. Хроники затомиса

Наша путешественница стояла на средней высоты горном пике, ее окружали только серые камни, не было даже намека на растительность, а вокруг простирался горный пейзаж в окружении бескрайней пустыни от горизонта до горизонта. И никаких человеческих поселений и вообще чего-то живого, разве что кое-где корчились темные кустики верблюжьей колючки и невысокие безлистые деревца-саксаулы. Особое Анино чутье, сродни человеческой интуиции, только более управляемое, подсказывало ей, что людей сейчас нет не только в обозримом пространстве, но и далеко за его пределами. Впрочем, есть ли на земле в данное время человечество, она не могла сказать с полной уверенностью.

– Час от часу не легче, – подумала Аня, – куда же это меня занесло?

Она силилась припомнить все, что ей удалось прочитать по географической тематике за тот короткий отрезок разумной жизни, который она провела на земле, поскольку географию в школе на момент ее трансформации она еще не изучала. Увы, ее земных знаний для установления места своего нахождения ей явно не хватало. Было ясно что это широта, близкая к экватору, судя по пустыне и солнцу в зените, но ничего более точного к ней в голову не приходило. А интуиция, порой обостряющаяся у нее до точного знания, на данный момент ничем о своем присутствии не напоминала.

– Даже животных не видно, – подумала Аня, – так бы можно было хотя бы приблизительно эпоху установить. Если бы на глаза попался хоть один динозавр, было бы ясно, что речь идет о древности в десятки, а то и сотни миллионов лет до нашей эры. Иего ведь, похоже, был современником динозавров. Но что-то мне подсказывает, что сейчас не Юрский период.

– Нет, не Юрский, не Меловой, и не Триас, – услышала она вроде бы знакомый, но одновременно и измененный голос. Словно раньше этот тембр был значительно выше, как у ребенка, но теперь понизился до звонкого юношеского тенора. Тут Аня поняла, что голос этот звучит в ее сознании, и это лишь телепатическая имитация реального тембра, когда-то, в другой жизни слышанного ею на земле.

– Варфуша!!

Аня резко обернулась: увы, это был не Варфуша. И все же, поскольку зрение ее шельта выявляло не только внешний астральный образ – часто зыбкий и изменчивый, в этом стройном юноше в коротком греческом хитоне, высоких сандалиях и золотой шапке с весело жужжащими, как у колибри, крылышками, она без труда разглядела индивидуальный частотный маячок, который когда-то, в далеком прошлом, а правильнее теперь – в несравненно более далеком будущем принадлежал трогательному взлохмоченому существу в белой косоворотке, холщевых штанишках, размером с куклу, которая говорит «мама». Уж что общего могло быть между этим олимпийским красавцем из греческого пантеона и маленьким взлохмаченным домовым сказать трудно, однако Анино зрение, пройдя краткую перестройку стало как бы видеть двух существ в одном, они словно бы мерцали, превращаясь из одного в другого и от этих мгновенных изменений у Ани зарябило в глазах, она инстинктивно закрыла лицо руками, однако это не помогло и странное мерцание продолжало видеться сквозь ладони.

– Варфуша? – удивился загорелый юноша, – увы, Варфуши еще нет на земле, и не факт, что будет, хотя потенция очевидна. Все зависит от системы выборов, которые произойдут в далеком будущем. Альтернативные потоки еще не сформировались, есть лишь силы, которые находятся в постоянном взаимодействии и создают напряжение в том или ином месте Провиденциального плана и не всегда характер этих напряжений складывается в желательном направлении. Тот альтернативный вариант грядущего, в котором появится домовой Варфуша и встретит через много лет маленькую девочку Аню, чтобы учить ее науке живого мира хотя и очень трогателен, и отзывается трепетной ностальгией в твоем сердце, в общепланетарном масштабе означает лишь то, что события в этом мире будут разворачиваться не по самому лучшему сценарию. Могу тебе сказать, что многие могущественные силы борются за то, чтобы будущая история складывалась по-иному. Для всего грядущего человечества такой путь развития гораздо желательнее, но в случае его реализации вынужден тебя огорчить: тогда не будет трогательного домовенка Варфуши, а останется посланник богов Гермес. Кстати, греческая мода на хитоны и соответствующий антураж воцарятся на земле через моного тысячелетий не без моего скромного участия. Я всегда был немного франтом.

– Послушайте, Гермес… Великий солитон, – неожиданно вырвалось у Ани незнакомое прежде обращение, – вы бы могли принять какой-то один образ, а то у меня в глазах рябит. Может, конечно, это просто мои зрительные аберрации, но мне никак не удается добиться устойчивого изображения.