Александр Беляев - Эффект сто первой обезьяны. Хроники затомиса

Иего еще раз окинул взглядом свой чудесный сад и подумал, что динозавры здесь и вправду были бы неуместны. Впрочем он опять отвлекся, как это с ним в последнее время постоянно происходит. Собственно сейчас ему нужен не буфер, не эдемский сад, а Энроф – пространство земного мини-мира. Иего помахал рукой своим эфирным творениям и скрылся внутри центрального тронового облака, что вызвало жалобные завывания животных и горестные рыдания ранимых Фейри – ничего не поделаешь, если обращать на них внимание, то вообще никогда с места не сдвинешься и вечно будешь слушать их дурацкие песнопения, а земля, тем временем, ждет его присутствия; а эти эфирные создания – ничего, поплачут и перестанут, тем более, они и не настоящие в полном смысле этого слова.

…Печальный демон – дух изгнанья

Летел над грешною землей…

Откуда эти строки? Ах да, это же из далекого будущего его мини-реальности, так напишет один великий поэт.

Нет, летел над грешной землей конечно не демон, а пантократор Иегова. Он вынырнул из буфера в Энроф как раз в тот момент и в том месте, где разыгралась сильнейшая тропическая гроза. Месиво свинцовых туч изливало на первозданные леса миллионы тон воды и молнии с чудовищным грохотом вспарывающие глухое чрево ночи сливались в почти непрерывный пульсирующий сполох.

– Есть в этом громокипящем кубке что-то дьявольское, – подумал Иего в каком-то непонятном приподнятом возбуждении, – что-то он не припоминал у себя раньше подобного состояния, – кстати, откуда это выражение «громокипящий кубок»? – ну конечно, тоже из будущего, так напишет еще один великий поэт, кажется из того же этноса, что и тот, который напишет про демона и Тамару.

Тут Иего снова вспомнил образ злого духа, который появится как некий отрицательный персонаж в ноосфере земли в период создания религиозного мифотворчества. Появится и прочно войдет в фольклор, в метафорическую образность мышления людей, как отрицательный полюс тьмы, который всегда имеется там, где присутствует положительный полюс света. Разумеется, в роли самостоятельной личности, отдельного объекта, он не предусмотрен, Иего не нужны подобные страшилки, но грядущее человечество проявит непреодолимую склонность к конкретизации в силу слабого абстрактного мышления. Просто философская категория их не устроит, поэтому они создадут усредненный образ. Интересно, как он будет выглядеть в их представлении? Впрочем все это уже заложено в его провиденциальном плане.

Иего оглядел утонувшие в свинцовых тучах дали, освещаемые непрерывными вспышками молний и разглядел своим всевидящем оком каждое живое существо, забившееся в эту страшную ночь кто куда смог: кто в глухой кустарник, кто в нору, кто – в силу размеров, – просто в густую чащу, и почувствовал животный страх каждого из этих существ перед величественным, грозным, непонятным. О, они своими жалкими мозгами не способны были почувствовать присутствия ЕГО, пантократора, Великого сына света, хоть с точки зрения космической реальности он был бесконечно более реален в своем вечном присутствии, чем каждый из них, быстротечных, беспомощных перед стихией. Что толку в их гигантских зубах, бронированной коже и могучих мышцах, все это не способно уберечь от ненастья. Сейчас каждый из них ощущает только нечто темное, страшное, безжалостное, поскольку никаких положительных образов света и добра (которые даже тупые ящеры способны чувствовать) не может появиться в этих кромешных мозгах, которые способны делить ближних только на тех, кто нападает и тех, кто убегает. А что грядущее человечество? На стадии религиозного мифотворчества они несомненно будут персонифицировать злые силы природы в доступные им образы, и появятся черти, дьявол, Сатана. Иего улыбнулся и подумал, что конечно образ грозного Бога-громовержца, мечущего молнии из тучи в злых духов, вполне может укорениться в их головах на определенном этапе мифотворчества, но все же в такую страшную ночь куда уместнее образ великого демона, допустим, Вельзевула, Сатаны или Гагтунгра. Изменить свой облик не представляло для Иего никакого труда: если уж он вынырнул в Энроф земли со стихами какого-то поэта, который возможно появится на земле где-нибудь через 60 миллионов лет, то почему бы некоторое время не побыть в этом образе? А что? Ночь и погода располагает, к тому же никто разумный не увидит его сейчас. В следующую секунду сквозь густые клокочущие тучи летел уже не светлый, но грозный пантократор Иегова в длинной белоснежной тоге и ярким нимбом над головой, но громадный лиловый атлет, словно бы высеченный из мраморной глыбы, с гладким, зловещим, н печальным лицом, голым черепом и когтистыми крыльями циклопической летучей мыши за плечами. Взор его пронзал и испепелял пустынный горизонт… впрочем и без этого взора молнии подожгли немало деревьев, и если бы не потоки дождя, в густой сельве несомненно бы разыгрался грандиозный пожар.