Артур Доля - Ленинский проспект

Сценарная заявка.

Место действия: Москва, Ленинский проспект.

Время действия: наши дни.

Главный герой, на вид двадцать пять – двадцать семь… нет, не так… двадцать семь с небольшим… точнее, двадцать семь лет, пять месяцев и четырнадцать дней. Не надо стыдиться возраста! Выглядит на двадцать три. Главный герой, которому на днях исполнилось двадцать семь лет, пять месяцев и четырнадцать дней… на днях четырнадцать дней? Ну, да Бог с ним… с Вергилием под мышкой… к главному герою подходит герой любовник второго плана и предлагает сексуальные услуги. Первый посылает второго на три буквы…

Глупо, все как в жизни.

Сценарная заявка.

К главному герою подходит блондинка, лет восемнадцати: розовые щеки, вьющиеся белые локоны, зубы – подушечки «Орбит» без сахара; улыбка ведущей с телеканала MTV. Кокетливо поправляя волосы…

Я поморщился. Мечта для куклы мужского пола.

Зато появилось заглавие: Отсутствие дара, или Жесткое порно.

Сценарная заявка.

Отсутствие дара, или Жесткое порно.

Чернуха… Заявка летит в корзину.

Сценарная заявка.

Главный герой, на вид двадцать пять – двадцать семь…

Было…

Сценарная заявка.

Главный герой подходит к блондинке…

Заворачиваю заявку.

Сценарная заявка… Сценарная заявка… Сценарная заявка…

лето духота вид с высоты птичьего полета с Вергилием баба Зина герой любовник второго плана Ленинский проспект панорама Ленинский проспект стоял в обе стороны незаметно покосившись на томик под мышкой как на градусник обезображенный лифт подушечки «Орбит» без сахара подробное описание главного героя на вид двадцать пять – двадцать семь…

Я заткнулся.

Когда-нибудь примерно так перед глазами пронесется вся моя жизнь, если верить кроликам, имеющим опыт клинической смерти. Напоминает истерику, вполне объяснимую в данной ситуации. Кстати, о кроликах. Однажды я гостил в деревне, и хозяин, добрая душа, решил побаловать меня крольчатиной; в его клетках этих пушистых зверьков было около ста штук. Так вот, кролик, которого он с вечера наметил на завтрашний ужин и должен был на рассвете убить (поднять за задние лапы, встряхнуть, ударить палкой по голове), целую ночь верещал и метался в клетке, а все сородичи сторонились назначенного, как прокаженного.

Жаркое получилось отменное; в собственном соку, с зеленью. Мы ужинали на свежем воздухе, под сенью яблони. Я неустанно нахваливал сельскую кухню, хозяин радовался, словно дитя малое, мне доставались лучшие куски. Стоял теплый августовский вечер. Момент убийства (эх, все вы городские!..) я проспал.

О чем бы ты пел, будь мы с тобой одногодки, – Публий Вергилий Марон?

Место действия: глубоко под землей.

В первом кадре массивные железные двери. «Осторожно, двери закрываются, следующая станция Река Ахерон». Доносится плач и зубовный скрежет.

Тук-тук, тук-тук, тук-тук, тук-тук…

«Станция Река Ахерон. Переход на станцию Река Коцит».

Я усмехнулся.

О чем бы ты пел!..

А что касается кроликов с опытом клинической смерти, – ну, конечно, самозащита, куда нам без нее, на пронизывающем ветру? Хоть какая-то одежка. Просто (опять усмехнулся) очень на фильм похоже. Не выскочить из кадра, отснятого не изменить, да и смонтировать по-человечески не позволят.

Когда-нибудь (завтра, послезавтра?) искусство кино разделит удел живописи. Поиски цвета и форм, отказ от поисков, приглашение зрителя к сотворчеству, отказ от зрителя, отказ от творчества; бродячие сюжеты комиксов и те остановятся. Устанут очи, сомкнутся набухшие веки. Только реклама продукта, пространные заявления создателей, хитроумные конструкции критиков, деньги, вложенные в проект под рабочим названием: Жизнь. Триста миллионов долларов! Самый дорогой в истории человечества! С двадцать девятого во всех кинотеатрах страны. Апокалипсис! Смотрите с двадцать девятого числа! Смотрите! – Никто не смотрит. Бог все видит – никто! В финале, когда побегут титры (под звуки Иерихонских труб), выяснится, что лучше наскальной живописи ничего и не было.

Яблоки в тот теплый августовский вечер висели на ветках, как планеты.

Когда-то, если верить Платону, наша природа была не такой, как теперь. Тогда у каждого человека тело было округлое, спина не отличалась от груди, рук было четыре, ног столько же, сколько рук, – у каждого на округлой шее два лица, совершенно одинаковых; голова же у этих двух лиц, глядевших в противоположные стороны, была общая, ушей имелось две пары, срамных частей две. Передвигался такой человек либо прямо, во весь рост, – так же как мы теперь, либо, если торопился, шел колесом, занося ноги вверх и перекатываясь на восьми конечностях, что позволяло ему быстро бежать вперед. Звали этих людей андрогинами. Страшные своей силой и мощью, андрогины питали великие замыслы и посягали даже на власть богов: пытались совершить восхождение на небо, чтобы напасть на них.