Павел Морозов: Руссо-туристо. Юмористические рассказы

– Сутки ждете, пока наступит ваша очередь вернуться. Все очень логично.

…Немного обалдевший от мудреной логики Чаушеску я молчал до самого Бухареста. Но гостиница нас потрясла окончательно. Почти всю группу рассовали по небольшим комнатушкам без удобств, в которые были втиснуты по три-четыре кровати – мальчиков с мальчиками, девочек с девочками. Супружеская чета в туре была только одна – я с женой, и нас по непонятной логике поселили трех-секционный люкс квадратов в пятьдесят (огромная прихожая, зала и спальня) с туалетом и душем при каждой комнате.

На полу залы лежал огромный ковер, а в спальне стояла гигантская диван-кровать, что при моем росте было немаловажно. Жена сразу скрылась в душе, а я устало уселся на край кровати и тут же взвыл: что-то острое впилось мне в задницу. Матерясь и кряхтя, я осмотрел диван-кровать, и нашел-таки источник боли – несколько сломанных пружин коварно торчали жалами вверх. Ночь, как я понял, предстояла особенная.

В это время в ванной вскрикнула жена. Не ожидая ничего хорошего, я осторожно открыл дверь, и увидел женское нагое тело в странных пупырышках грязно-бежевого цвета. Даже лицо жены украшали странные наросты. Жена брезгливо пыталась от них избавиться, но они как намагниченные перемешались по телу и никак не хотели отлипать.

В ногах у жены лежала странная дырчатая дерюжка того же цвета, что и пупырышки. Я осмотрел ванну и увидел на радиаторе такую же дерюжку, только целую. Я взял ее в руки и все понял: когда-то эта дерюжка была роскошным махровым полотенцем, но сто-двести лет эксплуатации сделали свое коварное дело.

Тут я непроизвольно встряхнул полотенце и сразу же убедился, как я был неосмотрительно прав. Вся бывшая махра покинула полотенце и облепила меня с ног до головы. Сквозь оставшуюся в руках дырчатую дерюжку я вполне мог рассмотреть свою пупырчатую матерящуюся жену. От ошметков полотенца почему-то тонко пахло румынскими портяночными банкнотами.

…Слух об огромных апартаментах распространился молниеносно и через час почти вся тур-группа собралась в нашем люксе.

– У вас телек работает?

– Да.

– А у нас нет. А телефон?

– Работает.

– А у нас и телефон не работает, – жаловалась блондинка-бухгалтер.

– Может, вы посмотрите, в чем там дело? – обратилась ко мне брюнетка со жвачкой.

Жена не возражала, так как была увлечена обменом впечатлений о качестве услуг в Румынии. К тому же она была очень горда нашим люксом и тремя ванными комнатами и сегодня чувствовала себя центром Вселенной – остальные участники тура имели один душ и туалет на весь этаж.

В комнате у брюнетки я первым делом поднял трубку, но гудка не последовало. К телефону тянулось слабое подобие провода. Я помял его в пальцах и понял, что это обрезок крашеной бельевой веревки. Более того, в трубке не оказалось ни микрофона, ни наушника. Подозрительная мысль посетила меня. Я осмотрел корпус телефона и далее уже ничему не удивлялся. Корпус телефона оказался чистым муляжом. Как, впрочем, и телевизор, внутренности которого состояли из кинескопа и трех дохлых тараканов. От телевизора тянулась уже знакомая мне по телефону крашеная веревка с вилкой на конце.

Я извинился перед брюнеткой за румынские приколы, вернулся в свой люкс и застал всю тур-компанию, застывшую у телевизора, на экране которого мелькали белые мухи и черные снежинки.

Не успел я рассказать хохму про крашеную веревку, как мухи в телевизоре превратились в сине-зеленых пионеров, которые на фоне огромного портрета лидера румынского народа дружно долго и выразительно кричали что-то вроде стихов, в которых не меньше двадцати раз прозвучало знакомое слово «Чаушеску». Тур-группа понимающе переглянулась – у нас примерно тоже, только слово для повторений другое.

Детей сменила ведущая новостей. Ее речь тоже не была оригинальной. «Бла-бла-бла-Чаушеску-бла» – вещала она, – «бла-Чаушеску-бла-бла-бла-Чаушеску-бла-Чаушеску-бла. Бла-бла-бла-бла-Чаушеску-Чаушеску-бла».

И что самое интересное, нам все было понятно. Фамилия Президента Румынии звучала как припев шлягера на фоне одинокого сломанного комбайна, рядом с которым слега пьяный селянин лопатой пересыпал зерно на телегу, запряженную волами. Лица волов были как две капли воды похожи на селянина, грузившего зерно. В их печальных глазах читалась вся грусть румынского народа.

«Бла-Чаушеску» звучало даже когда пионеры завалили своего Президента цветами, а учителя вручили «любимому» лидеру десятиметровое панно, на котором радостные дети вручали Чаушеску цветы. В верхней части шедевра, вышитого самими пионерами, красовалось «Чаушеску бла! Чаушеску бла!!! Чаушеску будет бла!!!»