Салават Вахитов - «Страсти по Борхесу» и другие истории. Современная проза

– Надо брать Рому под своё крыло, – говорю Адельке.

Вскакиваю с постели и решительно иду к мальчишкам. Не знаю, что буду делать, но что-то предпринять необходимо. И срочно. Включаю у мальчишек свет, они затихают на мгновенье и удивлённо таращатся на меня: мол, чё припёрлась? Жердину, привставшего с кровати, того самого, что толкнул меня сегодня, зовут Гусев, не нужно даже гадать, какая у него кличка. «Лежать, Гусь!» – тычу в него двумя пальцами вытянутой руки, и он, загипнотизированный, подчиняется. А потом выбираю того, кто мне кажется заводилой, – парня с приплюснутым лицом бульдога, и говорю, обращаясь только к нему, – говорю громко и с расстановкой:

– Слушай, ты, йоршик (ха, при чём тут ёршик-то, каким таким местом он на него похож?), если ещё раз Рома расстроится из-за тебя, то ты расстроишься до поноса в трусах.

Публика в постелях офигевает, а я разворачиваюсь, подобно мачо в голливудских фильмах, и вдруг вижу перед собой Людмилу, залетевшую в палату, как моль на яркий свет.

– Что вы делаете ночью у мальчиков? Вам не стыдно? – тон жёсткий, ехидный.

Я строю невинные глазки и пытаюсь проскользнуть мимо неё в свою палату, но она железным голосом командует:

– На веранду марш! Вы наказаны и будете стоять там, пока не осознаете проступок!

Вот те на! и здесь то же, что и в школе, не успела приехать, как сразу записали в разряд отстоя. Факин шит!

– Людмила Петровна, извините, я не знала, что вы не замужем, – выдавливаю из себя.

И это надо было видеть: она побледнела, сжала губы плотно, как я обычно делаю, когда пытаюсь удержаться от очередного плохого поступка, а потом резко указала на дверь:

– На веранду!

Плетусь на веранду и чувствую себя полной идиоткой. Обидно. По сути, я выполняла вожатские обязанности. Надо было ввязываться? Сами бы справились. Первый день – и два прокола. И всё с Людмилой. Теперь она на меня взъелась, точно как Лия Васильевна. Словно выбирала себе врага и вот нашла. Судьба у меня, видно, такая – всё время косячить. Умеют же люди быть обходительными и держаться серьёзно как-то, по-взрослому. Эх!

Смотрю в окно на ночное небо и думаю, какой я противоречивый человек: только что совсем не хотела лежать в постели, тем более спать. А когда запретили делать это, вроде бы неплохо и полежать сейчас; наверное, Адель с Эдитой шепчутся, рассказывают о себе, о школах, в которых учатся, обмениваются впечатлениями…

– Добрый вечер, Юлия! Дышишь ночной свежестью?

Я вздрагиваю: мужской голос раздаётся так неожиданно. «Кто это проникает в темноте в мои мечты заветные?» – всплывает в памяти. Смотрю – вожатый. Вошёл неслышно и встал у окна рядом со мной. «Как он сюда пробрался, для чего?»

– Нет, Роман Анатольевич, я наказана. Только я не Юлия, я – Джулия.

– Прости, но так написано в бумагах.

– Это по документам. Когда б попалось имя мне в письме, я разорвала бы бумагу эту в клочья!

– А-а-а, – вожатый напрягается, а потом, к моей безумной радости, выдаёт: – Что значит имя? Роза пахнет розой, хоть розой назови её, хоть нет.

Ух ты! Да он с полуслова разгадывает загадки! Такое происходит со мной впервые. Я теряюсь: тысячи мыслей и чувств яростной хакерской атакой пронзают сердце и лишают меня защиты.

– Роман Анатольевич, а я не курю, – говорю сбивчиво и совсем невпопад.

Он не удивляется:

– и я не курю, глупо за свои же деньги гробить здоровье. Правда?

– Правда. Это я к тому, что у нас в школе девчонки курят, а если не куришь, значит, ты человек второго сорта.

– Глупости, люди не делятся по сортам. Они бывают разные: добрые или злые, успешные или неуспешные…

– А вы успешный? – тороплюсь перебить я.

– Пока невезучий, – он усмехается. – Должен был этим летом уехать на работу в американский лагерь в Техасе, но мне отказали.

– Из-за возраста?

И зачем я это спросила? Вот дура! Но он не обиделся:

– Они не объясняют причины, просто не дали визу и всё.

– и тогда вы решили назвать наш отряд «Техасом»?

– Да, Техас – это моя мечта!

– А моя – Голливуд, это где-то рядом.

Я улыбаюсь. Звёзды перемигиваются мильонами глаз и манят меня через Вселенную. Светящиеся звёзды, вы знаете, что я чувствую!

– Не повезло американцам! Зато повезло нам! – хитро глянула на Романа.

– Спасибо за комплимент. Не верю, но приятно, – улыбается в ответ вожатый.

Некоторое время мы стоим молча. Иногда не обязательно много говорить, молчание может сказать намного больше – например, о том, что в этот самый момент между двумя людьми зарождается доверие.