Салават Вахитов - «Страсти по Борхесу» и другие истории. Современная проза

Потом мы отправились на конкурс караоке, вёл его Йоршик, он же отвечал за технику. Участники конкурса фальшивили ужасно, что меня необыкновенно веселило: в музыкалку я хожу с семи лет и в хоре пою довольно сносно, поэтому заработать здесь звёздочки для меня не составляло труда. С первого же раза я спела на семидесятипроцентное совпадение, опередив остальных игроков, и с гордостью ждала похвалы от подруги. Но Адель и сама захотела спеть. Я хорошо представляла, как она поёт, и в ужасе зажмурилась, хотя, честно говоря, надо было заткнуть уши, потому что пела она каким-то диким фальцетом, временами переходящим в бас-баритон, при этом ни разу не попала в ноты. Какого же было моё удивление, когда на табло появилась информация – совпадение девяносто процентов. Тогда она спела ещё – так же дико, но уже на сто процентов, а потом ещё и ещё… Мы получили кучу звёздочек, и Йоршик аплодировал Адельке стоя.

– Как ты это делаешь? – я была в полном недоумении.

И тогда Адель раскрыла секрет: в караоке вовсе не обязательно попадать в ноты, не важно, есть у тебя абсолютный слух или нет, важнее – чувствовать ритм и чётко попадать в слова, меняющие цвет на экране.

– Лишь бы язык не заплетался, – добавила она и залилась заразительным смехом.

Я была довольна и радовалась тому, что моя подруга совсем не комплексует.

После караоке мы поспешили потратить нашу валюту. Адель накупила всяких сладостей, а я отдала все деньги за возможность посидеть в Интернете. Зашла на страничку «В контакте» и написала письмо Лизке. Короткое: «Знаешь, я только сейчас поняла, что в жизни можно чего-то не знать, чего-то не уметь – просто не обладать необходимыми способностями, но, для того чтобы быть счастливой, важно не выпадать из её сумасшедшего ритма и постараться спеть с нею на сто процентов…»

* * *

Середина лета, экватор. Про день Нептуна я была наслышана от подружек, которые в лагере не в первый раз, и всё мечтала поучаствовать в нём. Но ответственными назначили наших врагов – второй отряд. Что и говорить, мы им чертовски завидовали. Только представьте: каждый день в тихий час, когда мы вынуждены были притворяться спящими, они отправлялись на Дёму и типа репетировали – девчонки должны были изображать русалок, – а на самом деле загорали на речке и отрывались по полной. Маринка хвасталась, что им разрешают купаться, и нам оставалось мириться с нашим униженным положением.

И вот настал долгожданный день, когда должно было наконец свершиться великое водное представление; чуть ли не после завтрака «актёры» убежали на генеральную репетицию к реке, а сам праздник должен был состояться сразу же после тихого часа. Счастливые русалки уже с утра ходили с глубоко подведёнными глазами – наверное, не одна коробка вожатских теней пошла на их, так сказать, макияж, – в зелёных волосах-париках из марли, крашенной в зелёные тона. И вот они, значит, умчались. Нам ничего не оставалось делать, как дожидаться окончания тихого часа. Но к назначенному времени небо, бывшее до того безоблачным и высоким, вдруг нависло над лагерем низким тяжёлым потолком иссиня-чёрных туч и через мгновение обрушилось грозовым ливнем на дороги и тропки, на леса, лужайки и речку, на жилые корпуса и хозяйственные постройки. Потоки воды, сопровождаемые вспышками молний и грохотом грома, заливали покрытую тьмой округу. В это время мы были на полднике в столовой, откуда местность от Дёмы до лагеря хорошо просматривается, и стали свидетелями необыкновенного спектакля: со стороны реки по грязной дороге бежали силуэты всякой нечисти – русалки, водяные, омутники – причём с них, когда они добежали до столовой, текло по волосам и лицам нечто зелёное и синее, всё это размазывалось… Они стояли в столовой босиком, с ног и до головы в грязи, мокрые и несчастные. Не надо никого осуждать: не смеяться было невозможно. Рома веселился с нами, хоть и сдержанно, Жора же откровенно валялся от хохота и бился в конвульсиях, словно его казнили на электрическом стуле. Людмила, естественно, нас не одобрила. Опозоренных русалок отправили в душ отмываться, а хохоту хватило до конца смены. Нечего и говорить, что праздник не состоялся, зато мы были отомщены и утешились незабываемым зрелищем.

* * *

После отбоя к нам в палату явился старший вожатый Жора. Оглядел всех озорным глазом и ткнул во всех поочерёдно пальцем:

– Ты, ты, ты, ты и ты – вы будете диверсантами. – и больше ничего не сказал.

Мы поломали головы – что бы это значило? – и уснули, а утром вроде ничего не происходило такого, из ряда вон выходящего, все пошли на завтрак, весь лагерь, как обычно. И только в столовой узнали, что сегодня «Зарница».